– Заночуем здесь, в машине. Утром продолжим поиски.

– Надо возвращаться, – упорствовал Боков. – Говорю, у меня плохое предчувствие. Я тут задохнусь от дыма.

– У тебя всегда плохое предчувствие. Возвращаться нельзя. Между прочим, тот сгоревший «Москвич», что стоял возле дома, – полицейский.

– И что?

– В машине обгоревший труп. Обратная дорога идет через деревню, а там уже полиция. Нас остановят и задержат до выяснения обстоятельств. И будем неделю сидеть в КПЗ, оправдываться и подписывать всякие бумажки. То обстоятельство, что я майор полиции, нам вряд ли поможет.

Тимонин проснулся чуть свет от того, что трудно стало дышать. Он не понял, вечер сейчас или утро. Взглянул на правое запястье, но браслета с часами на руке не оказалось. Вероятно, эта золотая вещица навсегда осталась в доме дяди Коли. Тимонин повертел тяжелой головой, ощущая боль в висках.

Густой дым стелился по земле, полз между деревьев, поднимался высоко к небу. Тимонин сел, стряхнул прилипшие к штанам и рубахе сухие сосновые иглы, коловшие тело, открыл портфель. Среди толстых денежных упаковок застряла темно-зеленая бутылка. Он вытащил посудину, приложил ее к губам. На сухие губы скатилось несколько ядовито-горьких капель самогонки. Тимонин слизал их языком, швырнул бутылку в кусты, застегнул замок портфеля. Потом встал, постоял на месте пару минут, ощущая приступ головокружения. Нужно идти. Но вот только в какую сторону направить стопы? Он не смог сориентироваться и пошел куда глаза глядели. Через четверть часа спустился в глубокий овраг и долго шел по его дну, надеясь найти ручеек, родник или, на худой конец, лужу стоячей воды. Но склоны и дно оврага были высушены жарой. От дыма болела голова, сжимало виски, будто их сдавливал металлический обруч. Тимонин присел на поваленную ветром березу, чтобы отдохнуть. Положив локти на колени и обхватив голову руками, просидел почти полчаса.

Отдых не пошел на пользу. Голова продолжала кружиться, из носа бежала соленая вода, дышалось трудно. Тимонин встал, вскарабкался на склон оврага и пошел по его краю. Но идти этой дорогой было трудно, пришлось взять левее, углубиться в лес.

Здесь ориентиры окончательно потерялись. Деревья стояли стеной, их макушки исчезали в мглистой дымке. Он заблудился. И заблудился совершенно безнадежно.

Опустив портфель на землю, Тимонин сложил ладони трубочкой, поднял голову и закричал во всю глотку:

– Ау! Люди, помогите! Люди…

Он кричал долго, пока, наконец, не закашлялся от дыма. Готовый расплакаться, собрал последние силы и пошел дальше.

Мир уплывал из-под ног, сухая почва сделалась похожей на вязкое болото. Трясина затягивала ноги, не давала идти. Тимонин несколько раз падал, с усилием поднимался. Часто меняя направление, он шел неизвестно куда, перекладывая из руки в руку ставший тяжелым портфель.

Мысль о том, чтобы бросить свою ношу, не приходила в голову. Если исчезнет портфель, пропадет весь смысл его долгого и, как выяснилось, опасного путешествия. Он не выполнит своей миссии, своей задачи. Обманет покойного друга… Он не сможет… Мысли становились бессвязными и туманными, запутывались окончательно…

Лесной пожар был где-то рядом, совсем близко, но не понять, в какой стороне. По воздуху летала зола, похожая на серый теплый снег.

Теперь Тимонин двигался значительно медленнее. Чтобы часто не падать, он выбрал новую тактику: переходил от дерева к дереву, прислонялся к стволам плечом или спиной и отдыхал. Затем намечал ориентиром другое дерево и шел к нему. Снова припадал плечом к стволу и отдыхал. Во время очередного отдыха носом пошла кровь. Чтобы ее успокоить, он задрал голову вверх, но кровотечение не останавливалось.