Растерявшийся Муравьев подумал, что во время сердечных приступов люди не молятся. Он шагнул к хозяину, хотел ухватить Зудина под плечи, пересадить на стул, но тут вперед выступил Девяткин и хватил метрдотеля дубиной по затылку. Муравьев вскрикнул, повалился на мешки с картошкой, дернул ногой и затих. Девяткин отбросил в сторону палку, вытащил из кармана пистолет и ткнул стволом в щеку Зудина.

– Ну, гад, у тебя последний шанс.

Валентин Петрович решил, что выбора нет, настал момент истины, и снизу вверх посмотрел на Девяткина.

– Тимонин вчера был здесь и уехал с одним человеком. Моим знакомым, Игорем Лопатиным. Они просто выпили, а потом уехали. Вместе. Хотели продолжить…

– Где твоя машина? – спросил майор.

– Возле заднего крыльца стоит, – проблеял Зудин.

– Вставай, покажешь, как найти твоего знакомого. И предупреждаю… – Девяткин протянул Зудину руку, помог встать на ноги.

– Я все понял, – шмыгнул носом Зудин.

На улице он открыл машину и, превозмогая боль, сел за руль. Девяткин уселся рядом на переднем сиденье, Боков устроился сзади.

– Далеко ехать? – спросил Юрий.

– Это за городом, километров пятьдесят, – промямлил Зудин. – Или чуть больше.

– Ну, поехали.

«Газик» долго петлял по темным улицам, пока, наконец, не остановился на заднем дворе мужского общежития мебельной фабрики. За два квартала отсюда из машины вышли помощники Лопатина, помогавшие ему разобраться с женой Зудина.

Водитель Коля выключил радио и, отвинтив колпачок от армейской фляжки, сделал пару больших глотков. Лопатин тоже приложился. По салону поплыл густой спиртовой дух. Тимонину водки предлагать не стали. Он, согнувшись в три погибели, крепко спал на заднем сиденье. Людей возле общежития не видно, но сюда, под брезентовый верх машины, долетали громкие человеческие голоса, чье-то ржание и звуки музыки. Мужская общага жила бурной вечерней жизнью.

Лопатин выудил из кармана шестизарядный револьвер и несколько патронов. Рассовал патроны в каморы барабана и взвел курок. У револьвера довольно сильная отдача, чтобы стрелять самовзводом, на спусковой крючок приходится давить изо всех сил, кучность стрельбы оставляет желать… Кроме того, Лопатин крепко набрался. Чтобы попасть в цель, придется «мочить» Осетрова с близкого расстояния. А лучше – в упор.

Еще пару минут Лопатин прикидывал, под каким предлогом выманить грузчика из его норы, но так ничего путного не изобрел и поручил вызвать Осетрова водителю Коле, не только самому трезвому, но и самому сообразительному человеку из всей компании.

Длинный и худой Коля выбрался из машины, обошел пятиэтажное здание. Беспрепятственно миновал вахту в виде дремавшего старика в фуражке пограничника и поднялся на второй этаж.

Дверь в шестнадцатую комнату оказалась незапертой.

Осетров пролеживал старый диван и таращился в потолок. За окном шуршал листьями высокий тополь. Этот звук был приятен, он напоминал шелест новеньких ассигнаций.

Когда в дверях возникла долговязая костистая фигура водителя Коли, Осетров не выразил ни беспокойства, ни любопытства. Он лишь перевернулся со спины на бок и подпер голову кулаком. Это трущобное общежитие, а не пентхаус отеля «Балчуг». Здесь вечно отираются всякие сомнительные типы, без спроса заходят в комнату, пользуясь тем, что замок уже неделю как барахлит.

– Здравствуйте вам, – сказал Коля и громко икнул. – Мне бы Осетрова.

– И вам – здравствуйте, – любезно ответил Осетров. – Чем могу?

Водитель по дороге кое-что придумал, но сомневался, поверит ли трезвый человек его словам.