|
Теперь он выпил по дороге чашку кофе и снова окликнул такси, так как дождь не утихал. Овощная лавка рядом с лавчонкой матери была перестроена. Там, как и прежде, торговали овощами и бакалеей, но витрина изменилась, стены были облицованы квадратными керамическими плитками; круглые сутки горели неоновые лампы. Было одиннадцать часов вечера. Все заведения уже закрылись, кроме баров и бильярдной напротив, где собралась местная молодежь. В лавке было темно, но из полуоткрытой двери пробивался свет. Обе женщины сидели в кухне под лампой. Дверь оставалась приоткрытой, чтобы было чем дышать. Эдди видел даже юбку и ноги матери. Слева перед прилавком к полу были привинчены четыре табуретки. На прилавке стояли все те же сифоны с содовой водой, а банки с мороженым прикрывались теми же хромированными крышками. На другом конце прилавка были разложены конфеты разных сортов, плитки шоколада, жевательная резинка; в глубине лавки выстроились три автомата для игры в бильбоке. Эдди стоял, не решаясь постучать. Звонка не было. У каждого из братьев выработалась своя манера стучать в окно. Несмотря на улучшившееся освещение, квартал и улицы показались Эдди еще более унылыми, чем в прежние годы. Мать шевельнулась, встала во стула, потом исчезла из его поля зрения. Лишь тогда, не зная, увидела ли она его, он постучал. Джулия никогда не оставляла ключ в дверях. Эдди знал, в каком углу буфета он лежит. Мать не сразу узнала его - он стоял в темноте. Она приникла к стеклу, нахмурила брови, вдруг что-то воскликнула и отперла дверь. - Почему же ты мне не позвонил? Я бы приготовила твою комнату. Мать не обняла его. Рико никогда не обнимались. Посмотрев на его руки, она тут же спросила: - Где твой чемодан? Ему пришлось солгать: - Я оставил его в Ла Гардиа. Возможно, мне придется уехать этой же ночью. Мать была такой же, как всегда. Эдди казалось, что она нисколько не изменилась с тех пор, как носила его на руках. У нее всегда были отекшие ноги, толстый живот и большие груди, колыхавшиеся под блузкой. И всегда она ходила в сером. "Не так марко", - объясняла она. Он поздоровался с бабушкой, которая назвала его Джино. Раньше этого не бывало, и он вопросительно посмотрел на мать, которая знаком предупредила его, чтобы он не обращал внимания. Дотронувшись пальцем до лба, она дала ему понять, что старая женщина начинает выживать из ума. - Дать тебе поесть? Она открыла холодильник, вынула салями, картофельный салат, перец и поставила все это на покрытый клеенкой стол. - Ты получил мое письмо? - Да. - Он тебе так и не написал? Эдди покачал головой. Чтобы доставить ей удовольствие, пришлось немного поесть и выпить кьянти, которое мать налила в большой стакан из толстого стекла - таких стаканов он больше нигде не видел. - Поэтому ты и приехал сюда? Он с радостью открылся бы ей, сказал всю правду, поведал о своем визите к Филу и Сиду Кубику, о путешествии в Уайт-Клауд. Так было бы значительно легче, и с души свалилась бы огромная тяжесть. Но он не посмел. И так как мать не спускала с него глаз, произнес: - Нет. Я должен кое-кого повидать. - Это они велели тебе приехать сюда? - В известной мере - да. |
