Эйдан никогда не видел такую счастливую группу людей в своей жизни. Всю жизнь он провел в унынии и тишине форта, наполненного воинами, и не знал, как к этому относиться. Как кто то может быть таким счастливым? Отец всегда учил его тому, что жизнь – штука серьезная. Разве все это не является пустым?

Пока они ехали по ухабистой дороге, Снежок скулил от боли, в то время как Эйдан гладил его по голове. Мотли подошел к ним и, к удивлению Эйдана, опустился на колени рядом с псом и приложил компресс к его ранам, наложив зеленую мазь. Постепенно Снежок притих, и Эйдан почувствовал благодарность за помощь Мотли.

«Кто ты?»   спросил мальчик.

«Ну, у меня много имен»,   ответил Мотли. – «Лучшее из них – актер. Затем плут, шут, балагур... список бесконечный. Называй меня, как хочешь».

«Значит, ты не воин»,   не без разочарования осознал Эйдан.

Мотли откинул назад голову и расхохотался, по его щекам потекли слезы. Эйдан не понимал, что такого смешного было в его словах.

«Воин»,   повторил Мотли, удивленно качая головой. – «Это единственное слово, которым меня никогда не называли. Да я никогда и не хотел так называться».

Эйдан нахмурился, не понимая.

«Я происхожу из рода воинов»,   гордо сказал он, выпятив вперед грудь, несмотря на боль. – «Мой отец – великий воин».

«Что ж, тогда мне искренне тебя жаль»,   ответил Мотли, продолжая смеяться.

Эйдан растерялся.

«Жаль? Почему?»

«Это приговор»,   ответил Мотли.

«Приговор?»   переспросил Эйдан. – «Нет ничего лучше в жизни, чем быть воином. Это все, о чем я когда либо мечтал».

«Неужели?»   спросил Мотли. Казалось, его это забавляет. – «Тогда мне вдвойне тебя жаль. Я считаю, что пировать, смеяться и спать с красивыми женщинами намного лучше, чем шествовать из места в место в надежде проткнуть живот другого человека».

Разочарованный Эйдан покраснел. Он никогда не слышал, чтобы мужчина говорил о сражении в таком тоне, и его это обидело. Он никогда не встречал никого, даже отдаленно похожего на этого человека.

«Где же в твоей жизни честь?»   растерянно спросил Эйдан.

«Честь?»   переспросил Мотли. Он казался искренне удивленным. – «Я не слышал это слово многие годы, и оно слишком велико для такого юного мальчика». – Мотли вздохнул. – «Я не думаю, что честь существует – по крайней мере, я ее никогда не видел. Однажды я думал о том, чтобы стать благородным, но это ни к чему меня не привело. Кроме того, я слишком много раз видел, как благородные мужчины становились жертвами коварных женщин»,   заключил он, и остальные в повозке рассмеялись.

Эйдан оглянулся по сторонам, увидел всех этих танцующих, поющих и пьющих людей, и на него нахлынули смешанные чувства о том, что он отправился в путь с этой толпой. Они были добрыми людьми, но не стремились к жизни воинов, они не посвятили себя доблести. Эйдан знал, что он должен быть благодарен им, и он на самом деле испытывал благодарность, но он не знал, как относиться к тому, что едет вместе с ними. Они совершенно точно не были теми людьми, с которыми стал бы связываться его отец.

«Я поеду с вами»,   наконец, пришел к выводу Эйдан. – «Мы будет спутниками, но я не могу считать себя вашим братом по оружию».

Мотли широко распахнул глаза от удивления. Он молчал добрых десять секунд, не зная, что ответить.

Затем, в конце концов, он расхохотался и слишком долго не мог остановиться, и его друзья рассмеялись вместе с ним.