Ну ладно, сердечные бури – дурной советчик. Надо просто сесть и спокойно, как подобает разумной, взрослой женщине, взвесить все аргументы, все «за» и «против»… Итак, тащить ли Рокстера на юбилей к Талите? Ну-с, попробуем…

Во-первых, не пойти на вечеринку к Талите – это было бы просто ужасно! Мы с ней дружим с той самой поры, когда вместе работали на передаче «Британия у экрана». Причем Талита уже тогда была известной, почти знаменитой ведущей, а я – делающей первые неуверенные шаги неоперившейся горе-журналисткой.

Еще во-первых – будет презабавненько привести на вечеринку Рокстера. Его возраст (лет ему ровно вдвое меньше, чем стукнет Талите) может враз лишить питательной почвы эту пошлую болтовню насчет «одиноких женщин в определенном возрасте». Ух, как надоели мне все эти разговорчики! Аж уши начинают чесаться! Да меня просто тошнит от этих ханжеских рассуждений! Ах, мол, как же несправедливо, что одинокие женщины под пятьдесят, как правило – да где они записаны, эти правила, покажите мне! – так и остаются одни, зато мужчины… Мужчины в этом возрасте идут нарасхват, еще прежде, чем они успевают оформить свидетельства о разводе! Кроме того, Рокстер выглядит так молодо, так свежо… Его жизнеутверждающий вид как бы отрицает саму возможность старения – в том числе моего.

К слову сказать, Рокстер отнюдь не дурак. Так что он, и в этом нет никаких сомнений, будет категорически против, чтобы на него глазели, как на экзотический экспонат. Еще чего не хватало! Да и то, чтобы его принимали за демоверсию здорового образа жизни – этакий ходячий БАД, – ему не понравится.

Собственно говоря, наш совместный поход к Талите может и просто-напросто оттолкнуть его от меня. Чего проще? Вот он увидит, что я общаюсь с шестидесятилетними женщинами, – и задумается, а не слишком ли я для него… мммм… зрелая. Хотя я, конечно, намного – намного! – моложе Талиты. Но Рокстер все же может об этом задуматься… Что было бы совершенно не в моих интересах. Да и мне самой, откровенно говоря, вовсе не хочется вспоминать, сколько мне лет. Как сказал Оскар Уайльд, тридцать пять – настолько подходящий для женщины возраст, что многие из них решают оставаться тридцатипятилетними до конца своих дней. И я не потороплюсь отнести себя к числу исключений…

А Рокстер, вероятно, планирует устроить собственную вечеринку и пригласить на нее кучу своих приятелей. Всей оравой они будут жарить на балконе шашлык и самоуглубленно – только им открыты настоящие глубинные истины! – ностальгировать под мелодии семидесятых. В этом случае Рокстер наверняка ломает голову, под каким предлогом можно было бы не приглашать на тридцатилетие меня, чтобы его дружки не узнали: красавчик Роксби встречается с женщиной, которая в буквальном смысле годится ему в матери. А то и в бабки – если, разумеется, принять во внимание современную акселерацию и раннее половое созревание, за которое следует благодарить гормоны – их то и дело обнаруживают в детском питании (теоретически, да и практически тоже, подобная ситуация вполне возможна. Оч. возможна!). О господи!.. Хотела бы я знать: почему я сейчас об этом подумала?

:10.Р-р-р! Через двадцать минут мне нужно забрать из школы Мейбл, а я еще не дожарила рисовые хлебцы. А-а-а! телефон!

– Сейчас с вами будет говорить Брайан Катценберг…

Это мой агент! Самый настоящий литературный агент! Но если я сейчас буду с ним разговаривать, то точно опоздаю за Мейбл, причем опоздаю намного. Приходится принимать оч. непростое решение.

– Мне сейчас неудобно разговаривать. Можно я перезвоню вам минут через двадцать? – прощебетала я в трубку, пытаясь намазать заменитель масла на хлебец, накрыть другим хлебцем и запихнуть все это в пакет с герметичной застежкой (а делать это одной рукой, любой подтвердит, я не вру, катастрофически неудобно.