Но я уже так устал и так перенервничал за папу с дядей, что не мог ломать себе голову. Выйдя на крыльцо, я уселся на ступеньку. Через несколько минут притопал дядя Финли и деловито завернул за угол. Оттуда послышался такой звук, словно выдирают гвозди, а потом дядя Финли торопливо поволок через двор к своему ковчегу очередную доску. Он, видно, решил, что потоп начнется с первыми лучами солнца. Новая его доска выглядела как-то странновато, я даже не понял, откуда он ее взял, но какая, собственно, разница?

С холма спустился шериф. За ночь он словно постарел на много лет. Он примостился на ступеньку рядом со мной и тупо уставился себе на ноги. Он был совершенно разбит.

— Папа с дядей Сагамором тоже исчезли, — сообщил я, но он никак не отреагировал, как будто и не слышал.

— Ну, это конец всему, — пробормотал он. — Я конченый человек. Когда им придется присылать помощь туда, где сам я справиться не сумел…

Он умолк и покачал головой.

От ворот доносился гул авариек. Вскорости показались Бугер с Отисом и новым помощником. На дворе стоял уже ясный день.

Шериф медленно и безнадежно поднялся и скрылся за домом, как будто хотел побыть один и не желал, чтобы помощники видели его в таком удрученном состоянии. Бугер с Отисом проковыляли через двор и рухнули на крыльцо. Никто не произнес ни слова.

А затем из-за дома вдруг вылетел шериф. Я просто поверить не мог, что это тот же самый человек. Он не шел, а буквально парил над землей. По щекам у него катились слезы, а в горле как-то чудно побулькивало.

Отис с Бугером так и подскочили.

— Что стряслось? — разом выкрикнули они.

— Ух.., ух.., ух… — ответил шериф, судорожно хватая Бугера с Отисом за рукава и таща их за собой. Потом он отступил на пару шагов и замахал руками, тыча куда-то на дом.

Он яростно шевелил губами, но срывалось с них только что-то вроде “фффффф-шшшшш”. Он не то смеялся, не то задыхался, а слезы так все градом и лились.

Вообще, он сейчас напоминал собачонку, которая хочет, чтобы за ней пошли, и тянет хозяев за рукав. Ясно было, что он силится что-то сказать, да вот никак не может.

Бугер с Отисом переглянулись, а потом Отис покачал головой и потупился с таким видом, будто сам вот-вот заплачет.

— Черт побери, — вздохнул он, — а чего еще было ожидать после всего, что он перенес?

Шериф просто из себя выходил. У него аж вставная челюсть изо рта выскочила прямо под ноги, и он торопливо подобрал ее и водрузил на место, все пытаясь что-то сказать. Потом схватил Бугера левой рукой за плечо, по-прежнему тыча правой рукой в сторону дома. Мне казалось, он готов пуститься в пляс. Бугер растерянно сделал несколько шагов, куда тащил его шериф, решив, видно, что в таком состоянии лучше ему не перечить.

— Уффф, — выдохнул шериф и, бросив Бугера, снова умчался на задний двор.

— Как бы он чего с собой не сотворил, — озабоченно произнес Отис. Бугер нахмурился:

— Нет. Сдается мне, он хочет, чтобы мы шли за ним.

Ну точно! Он ведь все время только того и хотел, а просто не мог выговорить. Мы все бегом бросились следом на задний двор. Там он и оказался.

Ну и дела! Шериф стоял на коленях прямо в грязи посреди двора, молитвенно сложив руки, плача, как дитя, и смотрел на заднюю стену дома — точнее, на то, что было раньше задней стеной.

. Я взглянул туда же. В жизни не видывал ничего подобного.

Дядя Финли отодрал от задней стенки дома штук десять — двадцать досок, и, представьте себе, за ними обнаружилась потайная комната, о которой никто даже и не подозревал.