— В самом деле, почему? — повторил вопрос Боневич, — Просроченный вексель отнюдь не пустая бумажка: это долговой документ, который может быть обращён к принудительному взысканию. Это означает, что заёмщик пропустил момент добровольного досрочного погашения векселя и теперь выплата долга должна быть произведена безусловно. Любой суд встанет на сторону векселедержателя. Именно поэтому просроченные векселя широко продаются, покупаются и закладываются. Объясните, почему Вас они не заинтересовали?

Семёнова захлопала глазами и вдруг приобрела какой — то на редкость оглуплённый вид:

— Миша не велел…

— Кто такой Миша? — не понял Боневич.

— Подождите, господин Боневич, это пока несущественный вопрос, — остановил его Шумилин, — Объясните, Екатерина Николаевна, а почему Миша не велел брать просроченные векселя?

— У Миши был план. Он считал, что просроченные векселя нельзя будет пристроить по ссудным кассам. И в суд с ними нельзя будет обратиться. А вот если взять непросроченные, то он их сможет пристроить.

— Каким это образом? — спросил Шумилин, хотя он уже знал, каким именно образом Михаил Безак намеревался «пристраивать векселя».

— За четверть стоимости вернуть заёмщику… ну, то есть вернуть назад за меньшую суммую, чем человек должен.

Шумилов понял, что только что услышал от Семёновй очень важное свидетельство активного участия Безака в преступлении. Только мужчина мог реализовать тот план, который изложила Екатерина; понятно, что из неё переговорщик был никудышний.

— Так — так — так, — Шумилин почувствовал, что на языке у него вертится вопрос, который надо непременно задать, вот только сформулировать его следовало правильно, — А что, Екатерина Николаевна, Ваш друг Миша Безак уже пристраивал подобным образом векселя? — Да, у него был такой опыт. Выигрывал в карты у молодёжи, просил выписать вексель, потом предъявлял его родителям. Его ведь именно за это из армии изгнали. Он и потом промышлял этим делом. У него целый склад был таких «карточных» векселей, штук пять, не меньше. Он их закопал…

— Закопал? — Шумилову показалось, что он ослышался.

— Да, в кадку с фикусом. У нас на квартире. Положил их в жестяную коробку из — под германских конфет и закопал.

— Вы хотите сказать, что эта коробка до сих пор там? — уточнил Шумилин.

— Конечно, куда же ей подеваться? В Гельсингфорсе они ему не нужны, что бы их обратить в деньги всё равно в Петербург надо возвращаться. И вот перед бегством, дабы не таскать с собою, он их и спрятал.

На самом деле решение Безака было вовсе не таким вздорным, как могло бы показаться на первый взгляд. Манера прятать ценные вещи в предметах обстановки, никак не связанных с владельцем, была широко распространена в среде профессиональных проституток. Последние были весьма наклонны к воровству мелких ценных вещей у клиентов — золотых запонок, перстней и часов. В силу понятной осторожности воровки старались эти вещи с собою не носить, а «сбросить» в укромное место, откуда потом безо всякого риска их можно было легко забрать. Понятно, что прятать ворованную вещь под ковёр или за батарею парового отопления смысла не имело: первая же уборка помещения привела бы к обнаружению пропажи. Для сокрытия украденных в гостиницах вещей идеально подходили цветочные горшки и кадки, ведь никому в голову не придёт перекапывать в них грунт! Вместе с тем, цветы были легко доступны, особенно если находились не в номерах, а на лестницах или в коридорах. Очевидно, Михаил Безак решил воспользоваться опытом профессиональных проституток в своих целях.