— Поговори, — ответила Стаська рассеянно. — Надо же тебе чем-то заняться…

Федька снова потоптался на месте.

— У тебя будут неприятности, — пообещал он. — Если узнают на работе… Повышения ты точно не получишь.

— Ну и ладно, — миролюбиво ответила Стаська и зашелестела страницами.

— Но этого можно избежать, — пошел ва-банк брат, обманутый в своих ожиданиях.

— Да ну? — изумилась сестра. Сложила газету и потребовала:

— Вот об этом поподробней, пожалуйста.

— Пятьсот долларов, — коротко ответил Федька, прикидывая, не слишком ли загнул сумму.

— Филя! — удивилась сестра. — Да ты никак меня шантажируешь!

— Я оказываю тебе платную услугу, — не согласился брат. — И избавляю тебя от излишних хлопот и нервотрепки.

— Ты моя киса! — умилилась Стаська. Снова развернула газету и хладнокровно проговорила:

— Пошел вон.

— Но…

— Нет, ну нельзя же быть таким придурком! — не выдержала Стаська, отшвыривая газету в сторону. Легко сдернула себя с дивана, прошлась по той части комнаты, которая не была занята Фиделем, и остановилась у окна. Прижалась аккуратной попкой к горячей батарее и терпеливо спросила:

— Филя! Ты знаешь, что такое «презумпция невиновности»?

— Ну?

— Не нукай! Объясняю в доступной тебе форме: я не обязана доказывать, что никого не убивала. Это следствие обязано доказать, что я кого-то убила. Доступно?

— Иди к черту.

— И все твои откровения равны нулю! Где я была тем вечером и той ночью — не твое собачье дело. И я не обязана ничего доказывать следствию. Тем более, что оно закрыто. А уж шантажировать себя я не позволю никому. Тем более, такому тупому и жирному подонку, как ты. Понял, ублюдок? Повторяю в последний раз: пошел вон.

Федька понурился, признавая поражение, и медленно повернулся к двери.

— Стой! — велела вдруг сестра.

Федька остановился, охваченный безумной надеждой.

— Хочешь денег заработать?

Он только кивнул, не в силах открыть рот.

— Станцуй! — велела Стаська. — Индийское движение. Только без слов, понял?

Вернулась к дивану и развалилась на нем, выжидательно глядя на Федьку.

Тот ответил ей ненавидящим взглядом, вздохнул и уперся руками в толстые бедра, принимая рабочую позу.

Последний день ноября принес с собой крепкий мороз. Зима сделала первый по-настоящему угрожающий выдох, предупреждая о своем появлении. Воздух примерз к окоченевшим скелетам деревьев, на их мертвых, неподвижных ветках сидели печально нахохлившиеся воробьи. И только вороны проявляли зловещую активность, распугивая своим хриплым карканьем всех остальных птиц.

Так уж получилось, что Андрея похоронили именно в такой неуютный день.

Хотя, с другой стороны, разве есть в календаре день, подходящий для похорон?

— Отпевать будете? — спросили Вальку в ритуальном агентстве, где готовили церемонию.

— Не знаю, — ответила она в нерешительности. — Он не крещеный… И потом, я не знаю, как его отпевать: по католическому обряду или по православному…

Она задумалась. Немолодая женщина средних лет, сидевшая за столом напротив с ручкой в руках, терпеливо ждала ответа.

— Нет, наверное, отпевать не будем, — решила Валька. И на всякий случай спросила:

— Разве не крещенных отпевают?

— Отпевают, — равнодушно ответила женщина и быстро записала что-то в свой блокнот.