— А он?

— А он молчал. В какой-то момент я не выдержала и обернулась.

— И? — спросил муж, затаив дыхание.

— Он лежал поперек дивана.

— Да, так его и нашли…

— Я подошла к нему, наклонилась…

Екатерина Дмитриевна тяжело задышала, вновь переживая события того страшного вечера.

— Он смотрел на меня. Губы у него были абсолютно белые. Я видела, что он хочет что-то сказать, но особенно не старалась понять. Я думала, что он, как это называется… Под кайфом.

— Ты же никогда раньше не видела…

— Не видела. Но все равно не прощу себе, что ушла. Просто повернулась и ушла. Оставила его умирать, а он пытался попросить меня о помощи…

Она закрыла лицо руками и вдруг тихо, жалобно заплакала, как плакала только маленькой девочкой, жалуясь матери на несправедливости мира. Слезы текли между длинных красивых пальцев и капали на юбку интеллигентной длины, закрывающей колени.

«Господи, когда я видел ее плачущей?» — подумал Сергей Владимирович.

И в смятении понял: никогда.

— Катя, не надо, — сказал он с фальшивым участием, потому, что не знал, как себя вести.

— Ты не виновата. Ты же не знала…

— Не утешай меня, — быстро перебила его жена и вытерла мокрое лицо ладонями. — Только не ты. Этого я точно не переживу.

— Что это значит? — оскорбился Сергей Владимирович. — Я же еще и виноват? Ты сама поехала к этому… мальчишке, хотя я просил тебя этого не делать! Ты понимаешь, что могло произойти, если бы ты оказалась замешана в эту историю? Ты понимаешь, что есть статья «За неоказание помощи»? Ты понимаешь, в каком положении я мог оказаться, благодаря твоей глупости?

— Понимаю, — снова оборвала его Екатерина Дмитриевна. — Поэтому сразу поехала в театр, чтобы рассказать тебе все как можно быстрее.

Сергей Владимирович поперхнулся.

— Ты… поехала… в театр? — повторил он с расстановкой, выигрывая время.

— Сергей, ты не горное эхо. Да, я поехала в театр. И должна была успеть как раз к антракту. Если бы действительно шел спектакль.

Сергей Владимирович молчал, не глядя ей в глаза.

— Но спектакля не было. Никакого. В этот день в Большом был выходной. Вот так.

В комнате снова воцарилось тяжелое молчание. Наконец Сергей Владимирович разомкнул отяжелевшие челюсти и с трудом выговорил:

— Я тебе все объясню…

— Не надо, — отказалась Екатерина Дмитриевна.

— Это не то, что ты думаешь…

— Вернее, не та, что я думаю, — усмехнувшись, поправила его жена. — Сергей, мне наплевать, продолжается старая история или начинается новая. Я устала.

— Катя…

— Помолчи. Мне неинтересно, с кем ты меня обманываешь и насколько это серьезно. Я сделала большую глупость, что не ушла от тебя раньше, когда ты первый раз плюнул мне в душу. Но я была так влюблена в тебя, что все простила. И напрасно. Потому что ты, как все ограниченные люди, воспринял мою любовь как мою слабость.

Сергей Владимирович быстро вскинул на нее глаза.

— Да-да, я сказала «ограниченный человек». Ты же пустой, как барабан. На сильные чувства ты неспособен: ни на любовь, ни на ненависть… Знаешь, у меня вдруг как будто глаза открылись… Сначала что-то лопнуло тут…

И Екатерина Дмитриевна приложила руку к груди.

— …а потом стало очень легко.