«Грамотно», — подумала Екатерина Дмитриевна и отняла руку.

— Что ж, прошу в комнату. За тапочки извините, здесь других нет.

«Да это же не жилая квартира», — сообразила Екатерина Дмитриевна. Она окинула коротким оценивающим взглядом старые выцветшие обои, полуразвалившуюся вешалку времен развитого социализма и полинявший линолеум на полу. «Такого ужаса сейчас, кажется, и не производят», — подумала Екатерина Дмитриевна и брезгливо отодвинула кончиком пальца старые тапки.

— Спасибо, я дома всегда босиком хожу, — сказала она и сделала мужу выразительный знак глазами. Но тот словно не понял, нацепил антисанитарную потрепанную обувь без малейшего неудовольствия.

— Как хотите, — не стал настаивать хозяин и открыл дверь в единственную комнату, пропуская гостей вперед.

Комната была огромной, наверное, метров в тридцать с лишним. Только в старых домах, подобно этому, могут еще существовать такие габариты. Потолки уходили ввысь метра на четыре, и Екатерина Дмитриевна с любопытством подумала, как живущие здесь вкручивают перегоревшую лампочку?

Впрочем, люди здесь бывают редко. Об этом прямолинейно заявляли давно немытые полы, толстый слой пыли на доперестроечной мебели и грязные подоконники со старыми двойными рамами.

— Извините за обстановку, — сказал хозяин, который правильно оценил выражение лица женщины. — Здесь уже давно никто не живет.

— Ерунда, — ответил Сергей Владимирович. — Обстановка как обстановка.

— Тогда прошу садиться, — пригласил хозяин, и подвинул к столу старинный венский стул с облезлым сидением.

Гости расселись вокруг стола. Екатерина Дмитриевна не рискнула оглядеться, столкнувшись с недовольным взглядом мужа. Нужно вести себя проще, поняла она.

И поставила локти прямо на стол, уложив подбородок на раскрытые ладони.

— Что ж, — начал Семен, поглядывая то на нее, то на ее мужа, — должен вас поблагодарить. Тетушка ваша оказалась преинтересной особой! И материалов на нее собралось не мало. Прямо хоть роман пиши.

Он раскрыл на столе перед собой плотную кожаную папку черного цвета.

— Ученические годы я пропускаю. Училась она хорошо, но не блестяще. Так, балетное училище, первое замужество… Интересует вас? — вскинул голову хозяин, безошибочно выбрав взглядом Сергея Владимировича.

То немного поколебался.

— Думаю, нет…

— Правильно думаете, ничего интересного там нет. Собрат по цеху, распределился в театр оперетты, спился, умер… Так-так…

И хозяин низко нагнулся к какой-то бумажке.

— …в шестидесятом. В возрасте неполных тридцати лет. Так, увеличенная печень, понятно… Награды: медаль «За отвагу»…

— За что же медаль? — удивился Сергей Владимирович.

— А он с артистами училища во время войны выезжал с концертами в армейские части, — охотно пояснил хозяин. — Наверное, выезжал регулярно, за это и был награжден… Хотите, уточню?

— Нет-нет, — быстро ответил Сергей Владимирович. — Это лишнее… Что дальше?

— Умер в шестидесятом от цирроза печени… Господи, сколько же он успел этой дряни наглотаться? В театре ничего интересно, всю жизнь проплясал на фоне задника… Так, второе замужество в возрасте двадцати лет… Интересует?

— Интересует, — ответила за мужа Екатерина Дмитриевна, поддаваясь чисто женскому любопытству.

— Тоже ничего выдающегося… Артиллерист, майор, заместитель начальника части… Ерунда, в общем.