|
– Кто оценивал? – Мы возили цацки в Петроград, чтобы не подключать к делу ваших гохранщиков. – Из за одного негодяя ставите под сомнение коллектив? – Где вы там видели коллектив? – А Шелехес? Пожамчи? Александров? Левицкий, наконец, старый спец, который прекрасно работает? – Помимо названных товарищей там трудится еще много народа. И у меня есть к вам просьба: было бы целесообразно ввести троих наших людей к вам – под видом рабочих. Как вы к этому отнесетесь? – Отрицательно, – ответил Альский. – Неужели вы не верите, что мы сами сможем навести там порядок? Я назначу ревизию, брошу настоящих специалистов – зачем же считать Гохран каким то притоном? – Глядите… Я не имею права вторгаться в ваши прерогативы, но Феликсу Эдмундовичу я об этом деле доложу. 2. Начало начал Когда в приемной ВЧК рано утром раздался звонок и некто хрипловатым голосом с нерусским акцентом спросил прямой телефон начальника контрразведки и конда, выяснилось, что звонил к чекистам поляк Стеф Стопанский, досье на которого было весьма пухлым (Стопанский был сотрудником второго отдела польского генштаба), беседовать с ним член коллегии ВЧК Кедров отправил – по совету Дзержинского – помначинотдела Всеволода Владимирова. – Всеволод с его блеском, – сказал Феликс Эдмундович, – в беседе со шляхтичем будет незаменим. Молодость Всеволода, его изящество и мягкость позволят нам точно понять Стопанского: зубр, видимо, решит поиграть с нашим юношей. Всякая игра рано или поздно открывает разведчика, его истинные намерения. А отказываться от контакта со Стопанским неразумно: у него есть выходы на Лондон, Париж и на Берлин. Встретился Всеволод со Стопанским в табачной лавке на Третьей Мещанской. Цепко оглядев собеседника, поляк сказал: – Мне приятно увидаться с вами, и я понимаю где мы с вами сейчас находимся. Однако я просил бы пристрелочную часть разговора провести на улице, где нас никто не будет слышать. Если мы верно поймем друг друга на воле, – он усмехнулся, – кажется, так у вас говорят о «не тюрьме», тогда мы продолжим беседу здесь, где, как я догадываюсь, каждое мое слово будет слышно еще по крайней мере двум вашим сослуживцам. Всеволод весело посмотрел на Стопанского, взял его под руку и сказал: – Не скрою, я чертовски устал, поэтому прогулка мне не помешает – особенно с таким интересным собеседником. …Выезжая на встречу с поляком, он уже знал от службы наружного наблюдения, что Стопанский идет один. На всякий случай, правда, он надел дымчатые очки с нулевой диоптрией – он относился к тому типу людей, которых очки очень сильно меняли. Они шли по булыжному тротуару, сквозь который уже проступала свежая, словно бы подстриженная на английский манер трава, мимо маленьких домиков, и со стороны казалось, что прогуливаются два товарища. – Так что же вас привело ко мне? – спросил Всеволод. – К вам меня ничто не приводило. Я пришел в ЧК. – Похвально. Я, как индивид, и мы, как коллектив, любим, когда к нам приходят интересные люди… – Представляться мне надо? – То есть? – Звание, операции, связи? – Вообще то мы знаем вас. – Вы знаете, что я подполковник польской разведки? – Детали, думаю, мы лучше запомним, если они будут изложены в письменном виде. Нет? – Вы думаете, я стану писать? – Станете. Если вы затеяли что то против нас – вам придется играть. А если вас привело к нам истинное намерение сотрудничать, вы захотите убедить нас в своей искренности и начнете делать это с мелочей, а именно: с фамилий ваших друзей, близких и родных. |
