– Отличный способ расположить к себе возможные жертвы.

– Вот именно. Это великолепные манипуляторы, они умеют казаться милыми, прежде чем нанести удар. После чего они показывают свое истинное лицо – абсолютную бессердечность. У таких извращенцев никогда не бывает угрызений совести, зло для них в порядке вещей. Следует отметить, и, по-моему, в данном случае дело обстоит именно так, что подобное отношение к злу превращается у них в догму, которую они готовы отстаивать. Чтобы оправдать себя, они становятся поборниками какой-либо идеи, зачастую иллюзорной или совершенно безосновательной. То, как обставлены убийства, наводит на мысль, что мы имеем дело с патологией. Убийца стремится наделить их символическим смыслом.

– Ясно. А что может стать причиной такого поведения?

– В основном это люди, которых не ценили такими, какие они есть. Например, ребенок, от которого родители ожидали чего-то необыкновенного, и это вынудило его выдумать для себя ложную личность, соответствующую их ожиданиям. Поскольку он не был оценен таким, какой он есть на самом деле, он всю жизнь стремится удовлетворить потребность в признании и мести.

– В нашем случае убийца выбирает вполне определенную жертву и постоянно прибегает к одному и тому же способу совершения преступления… Способен ли он убивать вне этих рамок?

– К сожалению, это вполне возможно. В случае неудачи или если он почувствует отторжение. Страдающие нарциссизмом извращенцы не способны смириться с неудачей. Они тщеславны и склонны к мании величия, поэтому хотят победы любой ценой и не допускают мысли о поражении, пусть даже и единичном.

– Благодарю вас, это было… очень познавательно.

– Пожалуйста. И напоследок, если позволите, советую вам соблюдать величайшую осторожность, майор, страдающие нарциссизмом извращенцы – опасные противники. Зачастую они проявляют поразительную изворотливость и живучесть. Мания величия и паранойя лишь усиливают их напор. Они никогда не отступают.

– Понимаю. Как бы там ни было, я и не думал, что имею дело с невинной овечкой.

Отсоединяясь, Ари заметил, что получил эсэмэску от Ирис: «На этого типа ничего нет. Имя вымышленное. Попробую узнать, что с отпечатками пальцев, и сообщу тебе».

Маккензи тронуло то, как Ирис старалась ему помочь. Несмотря на их прошлое, а может, и благодаря ему она осталась его верным другом. Значит, она простила Ари их внезапный разрыв и не держала на него зла. Добывая для него информацию в судебной полиции, Ирис преступала закон и рисковала нарваться на неприятности, если об этом прознает начальство. Ему было совестно, что он не выказывал подобного рвения по отношению к ней. Когда-нибудь надо будет придумать, как лучше выразить ей свою признательность. Но пока что ему не до этого.

Ари взглянул на часы. Уже одиннадцать. Конечно, то, что он узнал о присланном Полем документе, кое-что сулило, но этого явно недостаточно, к тому же он так и не выяснил, был ли его друг масоном.

Он поискал в бумажнике листок с телефоном Моны Сафран. В конце концов, она утверждала, что была близким другом Поля, и выразила готовность обмениваться информацией. Стоило попытаться. Возможно, ему удастся что-нибудь у нее выведать.

– Алло?

Он мгновенно узнал хорошо поставленный голос собеседницы, и тут же ему вспомнилось ее лицо и чуть манерные повадки роковой женщины.

– Это Ари Маккензи.

Она молчала. Очевидно, его звонок застал ее врасплох.

– Здравствуйте, Ари. У вас есть новости? – спросила она наконец.

– Да. Было совершено два убийства, во всем похожих на убийство Поля. Видимо, это дело рук серийного убийцы.

Мона не отвечала. То ли она слишком потрясена, то ли ей все известно. Возможно, что-то уже просочилось в прессу, он не проверял.