|
Мазур договорился с ним в два счета на смеси ломаного английского и выразительных жестов, заплатил местную деньгу – огромную, четырехцветную, с разлапистым государственным гербом и экзотическими птицами – получил глубокую тарелку, где дымилось жареное мясо с какими-то овощами, две бутылочки пива, и вновь ощутил себя своим человеком в Латинской Америке. Несколько секунд он колебался – как поступил бы на его месте заправский бродяга родом из Австралии? – и, сделав выбор, направился в сторону коротко стриженых парней. Всякий, кто не местный – непременно гринго, а гринго обязаны держаться вместе… – Эй, найдется тут местечко для белого человека? – спросил он сидевшего ближе всех к нему солдатика. Тот покосился без особого интереса: – Для белого найдется, а местной макаке – сразу в рожу… Подобающе осклабившись, Мазур бросил, опуская на стол тарелку и бутылки: – Эй, ты не путай натурального австралийского парня со здешними макаками… Американец? – Ага, – сказал тот малость полюбезнее. Остальные трое таращились на Мазура без враждебности, скорее как на случайное развлечение. – Студенты? – спросил Мазур общительно. – Хичхайкеры?. Собеседник фыркнул: – Пальцем в небо, кенгуру, – и провел двумя пальцами по груди, там, где у янкесов на военной форме обычно красуется табличка с фамилией. – Имущество дяди Сэма, армия США… – А, понятно, – сказал Мазур. – Знакомая картина. Я сам служил в армии, у нас в Австралии, в парашютистах. Штаб-сержант, между прочим, это вам не хрен собачий. По-вашему… да черт его знает, как там по-вашему, но сержант – всегда сержант… – Уж это точно, – вклинился второй. – Сержант – всегда сержант. Вютка иерихонская и полторы извилины… – Что делать, служба… – сказал Мазур с видом крайнего простодушия. – Выйдешь в сержанты – сам орать будешь, как нанятый… На него смотрели уже гораздо дружелюбнее. Наладился некоторый контакт. – Выйдешь тут… – проворчал первый. – В ящик тут выйдешь… Это у вас в Австралии, надо думать, тишь-гладь да божья благодать, а тут, того и гляди, в ящик сыграешь… – Да ну, – сказал Мазур. – Места вроде тихие… Его собеседники так и заржали. И наперебой принялись рассказывать, как позапрошлой ночью на базу, мать ее гребаную, налетели макаки-партизаны, мать их гребаную – и подпалили, гады, с полдюжины самолетов, мать их гребаную, а также взорвали неимоверное количество горючки, мать ее гребаную. Причем, что характерно, каждый из новых знакомых Мазура не ударил в грязь лицом – и подстрелил, браво, парочку нападавших, уж парочку-то, это точно. – Туда им и дорога, мать их гребаную, – глазом не моргнув, сказал Мазур. – Чего им не сидится? – Коммунисты, – веско пояснил собеседник, – А, ну да… – понятливо кивнул Мазур. – Мать их гребаную… – Везет вам, в Австралии. У вас, говорят, коммунистов нету… – Это точно, – сказал Мазур. – Кенгуру до черта, а вот коммунистов что-то не водится… Завязался обычный треп. Видно было, что Мазур не вызывает ни малейших подозрений. Вскоре он преподнес свою легенду в сжатом изложении, рассказал, как накололи его с кладом местные макаки – и сошлись на том, что доверять местным не стоит ни при какой погоде, мать их гребаную… Простые были ребятки, как сибирский валенок, поначалу Мазур чувствовал себя, как рыба в воде, но потом у него возникло некое внутреннее неудобство. |
