|
– Валить надо отсюда! Валить! Гризли соскользнул на одну поперечину ниже и оттуда уже спрыгнул на бетонку. Картоха возился дольше, потому что ему мешал мешок с хабаром. – Братишка, как же ты нас достал, – пробормотал Гризли, приподнимая Плюмбуму голову. – Что он там? Опять не убился? – саркастически осведомился Картоха. – Непотопляемый, – подтвердил Гризли. – Вот кому запомнится эта вылазка. – Повезло, блин. Теперь тащить на горбу эдакую тушу… Плюмбум открыл глаза, поерзал, потом вяло приподнялся. – Не придется, я сам пойду. Он и в самом деле смог встать. Вцепился одной рукой в столб, а второй принялся размазывать по лицу пот и грязь. У него сильно тряслись колени, со стороны казалось, будто их заменили шарнирами. Гризли швырнул пару гаек. Прошел за опоры, остановился перед лежащими фермами рухнувшего мостового крана. Посмотрел над грудой железа туда, откуда все еще доносилась поступь Дика. Чертова пыль клубилась, забивала нос, глотку и глаза, мешала вообще что-либо увидеть дальше расстояния вытянутой руки. – Гризли, мы идем! – крикнул Картоха, которому давно изменило обычное хладнокровие: тоже приблизился в эту ночь к своему пределу. Покатилась, весело звеня, по бетонке гайка. – Веди к щели! – распорядился Гризли, хотя Картоха сам знал, что делать. Снова клубы пыли отгородили их друг от друга, и когда мгла чуть развеялась, Гризли увидел перед собой лишь прореху в забрызганной собачьей кровью стене. По другую сторону забора дышалось легче. Пыль серебрилась в лунном свете и оседала полупрозрачным туманом. Собаки исчезли, оставив после себя лишь зловонные метки на стенах. Из-за отвалов породы доносились отдаленные завывания. Гризли подумал, что стая все еще бежит со всех ног подальше от завода. Точнее от того, что обитало на заводе, а теперь выбралось на волю. Картоха стоял, забросив на плечо мешок, смотрел по сторонам. Встретившись взглядом с Гризли, он спросил, высоко вздернув брови: – А Торопыжина где? – Он разве не за тобой вышел? – Нет, как видишь. – О-о-о, – протянул с усталостью и отчаянием Гризли, как мог бы произнести это Сизиф, наблюдая, как его камень в очередной раз скатывается с горы. Он метнулся к щели в заборе. – Ланс! – позвал сердито. – Торопыжина, ты куда, мать твою, подевался? Клубилась пыль, являя безобразных призраков, постоянно меняющих форму. С дымовой трубы что-то осыпалось. Вспыхивал и гас, точно проблесковый маячок, огонек над башней каупера. – Плюмбум! – прокричал Гризли. – Отзовись, дружище! Торопыга! Он услышал, как кто-то быстро пробежал через двор, прогромыхав ботинками по деревянным щитам и листам железа. Направляясь в ту сторону, куда ушел Бродяга Дик.
|
