Эти двое - такие разные, такие правые и в то же время такие ошибающиеся. И оба по-своему (хоть они никогда этого не признали бы - ни этот краснобай, ни эта холодная рыба) такие добрые... Такие человечные и такие близкие нам всем. А самое главное, мне их чертовски не хватало. Чистейший эгоизм, конечно. Как это однажды сформулировал Стренг? "Если бы ты умер, Кев, мне было бы жаль. Я бы потерял источник интеллектуального стимулирования..."

Кто-то расхохотался, и призраки исчезли. Помещение вдруг осветилось и стало шумным, а прелестная темноволосая Джейн Суиндон смотрела на меня, ожидая ответа.

- "Слушай, - осторожно начал я, потому что она была единственным человеком, который мог меня понять, - я слишком много потерял в Риверсайде. Из всего мне приходится вычитать воспоминания. Вид траулеров, и крики птиц, и ощущение подъема по главной улице к "Клубу" - все, что я вижу и слышу и о чем думаю, напоминает мне то, что я хочу забыть. Риверсайд стал для меня проклятым местом. Я не могу так жить; я сойду с ума.

- Если бы все заключалось в этом, - сказала она, - я бы тебе поверила. Но ведь ты что-то скрываешь от нас, да?

На мгновение мы остались вдвоем; остальные разговаривали друг с другом и не обращали на нас внимания. Уилл Джексон, Джед Спарк и Перс Уолтерс обсуждали самоубийство Эзры Блейка. Марк Суиндон беседовал с миссис Эрншоу о делах Комитета. Мисс Коттер, снова жившая с ней под одной крышей, почтительно слушала свою хозяйку. Поблизости Том Минти шумно пил со своими дружками Джимом Спарком и Биллом Йонгом. Мы с Джейн оказались одни.

- Больше ничего. Ничего, - ответил я.

- Меня нельзя обмануть, Кев. Желаю тебе удачи.

За пару дней до отлета я изменил своему обычному правилу и совершил сентиментальное паломничество по дороге вдоль северного хребта. Оказалось не так плохо, как я ожидал. Быть может, из-за погоды: все промокло, с неба капало, дорога покрылась сплошным слоем грязи, и уже не узнать было тех летних лужаек, на которых мы с инопланетянкой резвились и занимались любовью. Так что мне удавалось идти твердой походкой и наблюдать все как бы со стороны.

Я дошел до Мыса и посмотрел на море, на недавно починенные рыбные загоны, разделившие отмель на аккуратные прямоугольники, и на узкую полоску берега внизу, где лежали ржавеющие останки огромных механизмов. Океан был спокоен; полны улеглись под моросящим дождем, который проникал сквозь одежду. Трапа здесь росла короткая и скользкая, а справа на краю обрыва застыл треугольный скелет подъемника-часового. Меня снова окружили призраки...

- Эй! Кевин! - Я обернулся. Ко мне спешил Энрико Бателли: мокрые походные брюки хлопали по его икрам. Он украдкой взглянул мне в лицо, по смуглой коже струился дождь. - Я просто случайно увидел тебя... Я подумал, что ты, может быть...

Его голос упал, когда он поглядел на берег; Энрико смутился.

Я не удержался и хихикнул.

- Я не собирался бросаться вниз, Энрико. У меня слишком много дел.

- Я слышал, ты нашел покупателя.

Я повернулся и зашагал обратно к поселку, он пошел чуть сзади.

- Сегодня вечером подписываем контракт. Мне дают хорошую цену, Энрико. Этих денег и компенсации от Организации хватит на билет до Земли и еще останется на то, чтобы вернуться, если я захочу.

Он посмотрел на меня с любопытством.

- Так ты вернешься?

- Откуда я знаю? Возможно. Все зависит от того, выгорит у меня или нет.

Нас обступили деревья, мелкая изморось превратилась в тяжелые редкие капли. Липучки выбрасывали щупальца, будто потягивались после сна, осторожно касаясь земли у соседних деревьев, чтобы собрать маленькие скользкие ползающие лакомые кусочки, которые смывает дождем. Наверху между колючими ветками осторожно передвигались мохнатики, ожидая ночи.

- Это еще что за черт?

В голосе пастора вдруг прозвучала тревога.