|
Ещё немного, и она упала бы на земляной пол. «Я совсем пьяная, – думала она, опускаясь на ворох соломы. – А если вдруг сюда явится полиция? Быть может, кабатчица уже побывала у сына?.. Но ведь прошёл целый день и никто не постучался… Наверно Наджие ничего не сказала, – пыталась она успокоить себя. – Ах, да что там! Не сказала сегодня – пойдёт к нему завтра…»
Больше здесь нельзя было оставаться. Она должна исчезнуть навсегда, чтобы не опозорить сына. Да, ей нужно уходить сегодня же, ночью. Перед глазами закачались волны бушующего моря. Она скроется там, где её никто никогда не разыщет! Назан осторожно приоткрыла дверь. Ветер со свистом ворвался в хибарку. И тут она вспомнила: «Перстень!» Метнувшись в угол, она разгребла руками землю. «Вот он!» Драгоценный камень блеснул, заиграл, заискрился при слабом свете маленькой лампы… Послышался стук. У Назан захолонуло сердце. «Кто это? Полиция?» Ах, зачем она мешкала? Снова постучали. Едва держась на ногах, она подошла к двери и дрожащими руками нащупала щеколду… На пороге стояла женщина. – Кого тебе? – Тебя! – и женщина переступила порог. Порыв ветра с силой хлопнул дверью о стену. – Кто ты такая? – Не знаешь? Зато я тебя хорошо знаю! А ну, дай мне дорогу! Женщина оттолкнула растерявшуюся Назан, и та при слабом свете едва мерцавшей лампы узнала Наджие. – Закрой дверь. Я принесла тебе вина. Назан машинально повиновалась. – Теперь не убежишь от меня! Только сейчас Назан поняла, что совершила большую оплошность. «Что я наделала!» – с отчаянием подумала она, закрыв руками лицо. Яркий блеск бриллианта ослепил Наджие. «Да ведь это тот самый перстень! А Хаджер-ханым уверяла, что он потерялся…» – Как же ты его не продала? – она показала пальцем на перстень. Назан молчала. «Надо напоить её до бесчувствия. А там…» Наджие наполнила стакан. – Бери! – Не хочу! – Почему? Я принесла тебе по старой дружбе. – Не хочу! – Назан подняла голову. – Умоляю, не говори никому, что ты узнала меня! – А чего тебе таиться? Я бы на твоём месте не стала терпеть нужду, имея такого сына. Назан метнулась, как подстреленная птица. – Нет! Я не хочу! Не хочу, чтобы сын знал обо мне! – Ты не хочешь, зато… – глаза Наджие хищно сверкнули, – …зато я хочу! – Что-о-о? – Назан с ненавистью взглянула на кабатчицу. – Назан-ханым, – вкрадчиво проговорила Наджие. – Ведь я для тебя стараюсь. Твой сын доктор, его невеста – дочь богатого человека. У него столько денег, сколько песчинок в пустыне… А мы с тобой бедняки. Плохи наши дела! – Нет, нет! Пусть сын считает меня мёртвой! Зачем мне пятнать его имя и честь? – Вот чепуха! – Погоди, а тебе что за дело? – Мне? Денежки нужны – вот что! – А при чём тут я и мой сын? – Эге! Да у меня целый план! Ты поступай как знаешь, а я, клянусь аллахом, пойду к твоему сыну и скажу: «Если не дашь денег, все узнают, какая у тебя мать!» Небось, побоится позора! У него скоро свадьба… А не захочет дать – пойду к его тестю. Я не отступлюсь. Смотри – ноги у меня опухли от ревматизма. А почему? Потому, что в кабачке сырость. Нужен ремонт – да где взять денег? Дожидаться, пока аллах сбросит их с нёба?. |
