26

Басергор-Крагдоб даже и не думал продираться через заливаемые дождем горы к каким-то мерзким пещерам, где он мог обнаружить два десятка незнакомых детин, готовых зарезать любого. Еще сидя на Агарах, он объяснял княжне Ридарете, что не для того существуют вооруженные отряды, чтобы каждого врага резать лично. Никто его никогда не спрашивал, но (насколько же это не соответствовало мрачной легенде, которая его окружала!) он не любил убивать.

Он любил чувствовать собственную силу, но сила эта выражалась во власти над другими. Он убивал, когда считал нужным, само сражение тоже доставляло ему не сравнимые ни с чем ощущения, но при наличии выбора он выбрал бы поединок на дартанской арене. И не признался бы в этом, поскольку турниры считались чем-то смешным, хотя на самом деле такими не были. Каждый мог там погибнуть — но, соответственно, не каждый должен был убить побежденного противника, что в горах являлось правилом и необходимостью. И необходимость эта никогда не радовала Короля Тяжелых гор.

Он не собирался отправляться с Рбитом.

Кот, однако, основательно все продумал — хоть это и не заняло у него целых восемь дней, как он утверждал, — и пришел к выводу, что все же стоит приложить лапу к вооруженному решению проблемы. Громбелардское королевство, столь быстро покоренное и собранное воедино, уже снова имело своих властителей, к которым сбегались все. Карательные вылазки в горы постепенно лишались смысла, поскольку идущие к обнаруженным убежищам и высокогорным селениям отряды почти всегда еще по пути встречали противника, который тут же сдавался и просил принять его в ряды победоносной армии. Не любившим делиться добычей и славой верзилам Басергора-Крагдоба было строго приказано не убивать врага без нужды, ибо никакие кровавые примеры уже не требовались. Так что со всех сторон света с большей или меньшей охотой собирались полные энтузиазма банды, которым признание власти повелителей гор давало возможность так или иначе жить, в то время как любые мечты о независимости вели прямиком под мечи. Громбелард был завоеван и покорен, и теперь ему требовалось лишь время, чтобы восстановиться.

А оживал он довольно быстро. Неожиданно быстро. Остатки обитателей горных городов еще не представляли собой никакого «населения», но в него превращались сидевшие там в бездействии банды, которым запрещено было устраивать грабительские набеги на Низкий Громбелард и дальше на пограничье. За бездействие Крагдоб платил — сущие медяки, но этих медяков хватало, чтобы их захотели получить все более осмелевшие торговцы. Естественно, ради одних лишь медяков не было смысла приезжать в Бадор, а тем более в Громб, но ответственные за снабжение офицеры Крагдоба на месте покупали любое количество еды и напитков, а это уже была настоящая торговля. Умирающие от скуки толпы разбойников, сдерживаемые лишь страхом, сбегались отовсюду, покупая за свои медяки самую некачественную водку.

Оживление торговли пришло вместе с возобновлением вылазок из Рикса; Крагдоб не мог до бесконечности держать в бездействии свое войско, которому ничего не позволялось. И потому на пограничье несколько раз отправляли хорошо организованные передовые отряды, каждый раз состоявшие из разных «воинов» и под руководством разных командиров. На принесенную добычу мгновенно сбегались очередные торговцы. Когда началось хождение товаров и денег, сразу же ожило ремесло. Не один негодяй взялся за ум, вспомнив, что когда-то был сапожником, и начал брать деньги с собственных товарищей, чиня им сапоги, ибо это куда проще, чем бегать по горам на стертых ногах и получать по морде, с перспективами куда худшего конца… Ремонтировали оружие, одежду, приводили девушек, брались за производство жуткого самогона — и каждый из этих новообращенных ремесленников, сводников и корчмарей уменьшал количество бездельников-головорезов, за которыми требовался присмотр.