Бринн вдохнула поглубже и попыталась бежать от Харта или его напарника, а быть может, обоих сразу, когда ее нога зацепилась за корень форситии, и она всей тяжестью тела рухнула в сплетение веток, усыпанных ярко-желтыми бутонами, как на обоях для детских спален.

Они возвращались от дома Риты, находившегося в какой-нибудь миле от их собственного. Грэму всегда казалось, что в Гумбольдте любое место расположено не более чем в миле от другого.

Джоуи он взял с собой. Не хотел оставлять парня одного. Во-первых, из-за травм, полученных на скейтборде (хотя с ним все было «в порядке»), а во-вторых, тот все равно забросил бы школьное домашнее задание ради видеоигр и обмена сообщениями через компьютер или айфон. Мальчик не был на седьмом небе от счастья, поехав за бабушкой, но, тем не менее, пребывал в хорошем настроении и, сидя на заднем сиденье, непрерывно отправлял эсэмэски какому-то приятелю, а быть может, половине своих одноклассников, если судить по количеству потраченного времени.

Они заехали за Анной и направились домой. Джоуи тут же бросился вверх по лестнице, перескакивая через две ступеньки.

— Домашняя работа, — крикнул ему вслед Грэм.

— Помню.

Зазвонил телефон.

«Бринн?» — подумал он. Но нет. На определителе значился некто ему незнакомый.

— Алло!

— Добрый вечер! С вами говорит мистер Радитцки. Я куратор Джоуи из центральной секции.

«Как изменилась в наши дни средняя школа», — подумал Грэм. У него никогда не было никаких кураторов. А «центральная секция» для его ушей звучало как название коммунистической шпионской организации.

— Я Грэм Бойд. Муж Бринн.

— Очень приятно. Как поживаете?

— Спасибо, хорошо.

— А миссис Маккензи дома?

— Боюсь, что нет. Ей что-нибудь передать? Или я сам могу вам чем-то помочь?

Грэм всегда хотел иметь детей. На жизнь он зарабатывал растениями, но всегда ощущал желание взращивать нечто более важное. Его первая жена отвергла идею материнства, причем сделала это внезапно и бесповоротно, когда они уже достаточно долго прожили вместе. Для Грэма то был поистине страшный удар. Он считал, что обладает хорошим отцовским инстинктом, и в тоне мистера Радитцки ему послышались первые сигналы тревоги.

— Что ж, я должен кое о чем с вами поговорить… Вам известно, что Джоуи прогулял сегодня школу? И что он занимался фальтингом?

В голосе прозвучали обвинительные нотки.

— Прогулял школу? Не может быть. Я сам отвез его туда. Бринн рано уехала на работу.

— И тем не менее, на занятиях его сегодня не было.

Грэм подавил желание оспорить это утверждение и только сказал:

— Продолжайте, пожалуйста.

— Джоуи сегодня утром передал мне записку, что у него назначен визит к доктору. В десять часов его уже не было. На записке стояла подпись миссис Маккензи. Однако, узнав, что он поранился, я навел справки в канцелярии. Джоуи подделал подпись своей матери.

Нежданная тревога, охватившая Грэма в этот момент, напомнила ему ощущение, испытанное прошлым летом, когда он катил тележку с кустом через двор клиента и случайно переехал колесом осиное гнездо. Он был доволен собой и полностью счастлив, наслаждаясь погожим днем и не подозревая о нависшей над ним угрозе — десятках насекомых, устремившихся на него в атаку.

— О! — Грэм посмотрел в сторону комнаты пасынка наверху, откуда доносились характерные звуки игровой приставки.

Домашняя работа…

— И чем еще, вы сказали, он занимался? Дефолтингом?

— Нет. Они называют это фальтинг. От слова «асфальт».