– Перезарядка! – отдал команду Макс, из-за нехватки времени рискуя преждевременным воспламенением порохового заряда. – Погонщик, вперед! Огонь!

Второй выстрел мощно спрессовал воздух, не только выплюнув дым и сполох искристого пламени, но и подняв тучу песка. Под действием отдачи буер откатился еще на несколько метров в направлении перекрестка, но тут под крики погонщика потянули собаки, и парусная тележка устремилась к перекрестку, оставив за собой плотную дымовую завесу. Стрелки, закинув ружья на плечо, тоже взялись толкать.

Их помощь была весомой, а значит, можно было освободить от упряжки еще пять собак, значительно усилив группу четвероногих штурмовиков. Макс не задумываясь отдал команду погонщику. Много раз именно собаки решали исход боя, так лучше уж самим толкать буер, чем дать мутантам себя догнать.

Когда ветер очистил улицу от дыма, стало ясно, что хотя два орудийных выстрела и произвели в рядах противника заметное опустошение, мутантов это не остановило. Задержать их могло только одно – еда. Свежую плоть они предпочитали гнилой падали, а друг друга жрали вообще неохотно, только когда совсем уже было нечего. Но все же количество тоже имело значение.

Макс по опыту знал, что если набить не десятки, а под сотню мутантов, они перестают гнаться за труднодоступной добычей в виде людей и собак, после чего принимаются собирать и пожирать разорванных в клочья сородичей. Проще говоря, до чего проще дотянуться и чего больше. Никакой другой стимул, кроме непосредственно пищевого, не оказывал на поведение тварей заметного действия. Так что вся тактика противодействия мутантам основывалась не на попытке их полного уничтожения, а на замедлении их орды. Перебить всех мутантов, даже локально, в пределах одного провала или возле одного отдельно взятого водоема, не удавалось на памяти Макса еще никому.

С параллельной улицы послышались хлопки ружейных выстрелов. Это было плохо. Это означало, что за группой Бориса тоже ринулись хрипуны, а может, и прыгуны. А раз так, Борис, достигнув жилых домов, не сможет рвануть через квартиру первого этажа напрямик. Точнее, сможет, но тогда мутанты, никем не сдерживаемые, быстро достигнут перекрестка по параллельной улице и зажмут в тиски и людей, и собак, и буер. Этого допускать нельзя ни при каких обстоятельствах, и Борис как опытный командир скорее примет бой в попытке задержать тварей, чем поддастся панике. Вот только собак у них мало и артиллерии совсем нет, а это верная гибель в условиях прямого противостояния. Собаки в панцирях выживут и разбегутся, как уже бывало, но Макса сейчас заботили не они.

По направлению, откуда слышались выстрелы, было ясно, что пока бойцы Бориса не связаны боем: они успели продвинуться на запад значительно глубже, чем Макс со своей группой, отягощенные буером и вынужденные сдерживать рвущийся из провала поток мутантов. Борис был ближе к перекрестку, чем Макс ожидал, но это ничего не даст, если там тоже завяжется бой. Точнее, это вообще все перечеркнет. Если Борису не оказать поддержку, ему быстро придет конец.

Но какую поддержку? Без паруса буер не может двигаться быстрее тянущих его собак и толкающих его людей, а значит, он перемещается заведомо медленнее бегущих со всех ног бойцов. Но на улице от паруса никакого проку – здания экранируют упругий ветер с моря, превращая его в искаженный турбулентностями сквозняк.