Как часто ей приходилось видеть, что ее отец старается остаться незаметным, что он чувствует себя несчастным, потому что неожиданно пришел счет и он знает, что ему за это достанется от ее матери? А поскольку ее мать никак нельзя было назвать богатой женщиной, возможно, ее не следовало безоговорочно осуждать!

Но теперь Кэти, казалось, покинула мир счетов и вместо этого попала в мир неслыханной роскоши. Они с леди Фитц почти каждый вечер обедали в люксе отеля «Клариджиз» и нередко там же съедали второй завтрак. Кэти доставляли в «Браунз» изящные букетики гардений и даже орхидей для вечерних нарядов, а их комнаты на тихом третьем этаже превратились в оазис, полный роз и гвоздик. И эти цветы присылал ее жених.

Он приезжал за ними на такси и сопровождал их в магазины. Часто проявлял немалый интерес к самим покупкам. Когда не могли решить, какое вечернее платье купить Кэти — белое или темно-кремовое, он выбрал кремовое. Оно идет к кремовому оттенку ее кожи, объяснил он, и прекрасно сочетается с ее темно-рыжими волосами. Она покраснела, услышав его слова, и обнаружила, что задумчивый и пристальный взгляд его синих глаз приводит ее в смятение. Казалось, он открыл в ней новые интересные стороны, возможности, которых раньше не замечал. И внезапно ее смутила его капризная улыбка.

— Я как-то назвал тебя красивой, Кэти, а потом взял свои слова обратно, — вспомнил он. — Теперь я скажу, что ты очень красива! Не так ли, леди Фитц?

Леди Фитц направилась к Кэти и коснулась ее щеки. Продавщица ушла за мастерицей, которая должна была подогнать под фигуру купленную одежду. В кремовом платье Кэти казалась очень стройной и юной… юной и почему-то несчастной. Леди Фитц стало ее жаль.

— Меня восхищает внешность Кэти, — мягко сказала она. — Она не просто красива, у нее есть нечто большее. — Она подвела девушку к высокому зеркалу. — Посмотри, моя дорогая — сказала она еще мягче. — Будущая маркиза де Барратейра! Как, по-твоему, скоро ли ты привыкнешь к этой роли?

Кэти вдруг окаменела при этой мысли. Она никогда не привыкнет к этой роли, — в этом она не сомневалась, — и она вдруг осознала нелепость того, что из всех привлекательных женщин мира для такой важной роли Себастьян выбрал именно ее. Ведь она вела такую тихую и уединенную жизнь среди зеленых холмов Ирландии, и самым грандиозным танцем для нее был танец О'Шонесси, который устраивали каждый год двадцать шестого апреля.

А в этом году она пропустит даже танец О'Шонесси… уже пропустила! Потому что он состоялся два дня назад, когда она со своим женихом, маркизом, обедала в «Клариджиз». А в Дублине Айлин, вероятно, тоже о нем забыла, увлекшись покупкой нарядов! Чем еще удивит ее жизнь?

Она бросила взгляд на Себастьяна, желая увидеть его реакцию на ласковые комментарии крестной. Но он хмурился, внезапно приняв несколько замкнутый и прохладный вид… почему-то он выглядел не очень довольным… Кэти спросила себя: «Может быть, дело в том, что в глубине души его раздражает мысль о том, что другая женщина — по какой-то бы то ни было причине — может оказаться на месте его любимой маркизы, обожаемой Хильдегард, которая так недолго была его женой?»

Он отвернулся, подошел к окну и, все еще хмурясь, стал смотреть на машины, проезжающие по улицам Лондона.