— Только что обнаружила его в таком состоянии, — говорит Сара. — Сегодня утром, когда я выходила из дому, с ним было все в порядке. А когда вернулась, увидела повсюду следы поноса и он лежал вот так.

— А мог ли он проглотить какую-нибудь гадость?

Сара таращится на ветеринара большими глазами. Пытается вспомнить кухню и что там мог съесть Бэйзил.

— Нет, в голову ничего не приходит. Я не помню, чтобы он что-то такое ел, когда мы гуляли утром, все было как обычно…

Ветеринар прослушивает грудную клетку Бэйзила, которая поднимается и опускается вслед за чередой мелких слабых вздохов. Сара таращится на доктора, пока та прощупывает Бэйзилу желудок. Пес испускает стон.

— Ну ладно, давай сделаем анализ крови, поставим ему капельницу. Присядьте в приемной, миссис Карпентер, я выйду к вам через несколько минут.

Сара позволяет медсестре вывести себя в приемную. Твердые пластиковые стулья стоят вокруг маленького столика, в центре которого возвышается аккуратная стопка журналов. Пожилая женщина сидит и ждет с котом в корзинке; кот завывает. Сара не знает эту даму и пытается не встречаться с ней глазами, внезапно сообразив, как, должно быть, сейчас выглядит, но даже это не спасает ее от разговора.

— Неважные новости, верно? — с надеждой произносит старушка, перегибаясь и похлопывая Сару по колену.

— Простите?

— Вы выглядите слегка расстроенной, дорогая. Верно?..

Сара поднимает взгляд, вытирает разводы под глазами салфеткой, которую ей перед этим вручила медсестра. Салфетка насквозь промокла.

— Мой пес, — говорит Сара. — Бэйзил. Думаю, он чем-то отравился.

— Ядом? Господи боже. А если точнее?

— Не знаю. Представить не могу, как Бэйзил умудрился до него добраться.

— Всё фермеры виноваты, — со знанием дела говорит женщина. — У меня отец был фермером. Он раскладывал яд от крыс, но в один прекрасный день до яда дорвался наш старый пес. Вся морда пеной покрылась, вот так. Такая жалость.

— И он?..

— Ох, ну да. Когда мы его притащили, ветеринар уже ничего не мог поделать.

Сара с отчаяньем смотрит на дверь, за которой, по всей видимости, висит на волоске жизнь Бэйзила.

— Однако нужно признать, что прошло тридцать с лишним лет; теперь-то они такие чудеса творят, эти ветеринары. Он у тебя будет свежий как огурчик, помяни мое слово. Они его еще как заштопают!

Открывается вторая дверь, и другая медсестра окидывает приемную вопрошающим взглядом.

— Тутси Роуботем?

— Ага, она здесь, — говорит старушка и, поднявшись, идет, раскачивая корзинкой по пути.

Сара мельком замечает недовольную черно-белую морду, усы и пару желтых клыков.

Дверь опять закрывается, и Сара остается ждать в тишине. Она бросает взгляд на самый верхний журнал, старый, позапрошлого месяца выпуск «Ваших кур». Она пытается осмыслить все случившееся за последние двадцать четыре часа и понять, когда это могло произойти с Бэйзилом. Вчера ночью он казался в полном порядке, думает Сара. Был еще здоров после полуночи, когда она сидела на кухне с Уиллом. Сара вспоминает, как Бэйзил лежал, положив голову ей на ногу, как обычно, когда она сидит за кухонным столом. Она вспоминает, как Бэйзил вернулся на свою подстилку, когда она заперла дверь за Уиллом. И сегодня утром с ним тоже было все в порядке, позавтракал как обычно, побродил с ней по саду и на поле наверху — немного капризничая, потому что было еще морозно, а Бэйзил никогда не являлся большим поклонником холода, не то что Тесс, летавшая на самых высоких скоростях. Но с ним все было в порядке, в этом Сара уверена.

Теперь, без посторонних глаз, она снова начинает плакать, тихо всхлипывая, прикрываясь остатками салфетки, и останавливается, только когда телефон начинает звонить в кармане.