— Знаю, но даже в таком случае есть вещи, которые не следует делать. Какую игру он вообще затеял?

— Китти, все в порядке. Тебе не нужно огорчаться из-за этого.

— Но ты звонила в полицию! Это достаточно радикальный шаг. Наверное, ты по-настоящему перепугалась, если обратилась туда.

— Он меня всего лишь застал врасплох, вот и все. При этом еще Бэйзил заболел, Тесс стала хмурой как туча, лает без причины. И вдруг он просто… появился в дверях, я аж подпрыгнула.

— И он вот так взял и вошел?

— Сказал, что стучал, но меня не было, так что он просто вошел.

Китти допивает свое вино. Сара смотрит на дочь, которая устроилась на диване, поджав под себя ноги. Огонь трещит и поскрипывает в камине, начиная наконец давать кое-какое тепло. Сара протягивает к нему ноги в носках, пытаясь отогреть их.

— Нужно попробовать вывести Тесс. Ей надо пописать.

— Ты что, шутишь! Посмотри, что там творится!

В окне сплошная черно-белая абстракция, в стекло бьются снежинки, которые ветер уносит во тьму.

— Я никуда ее не буду вести, просто проверю, нужно ли ей сходить по-маленькому.

Но когда Сара уже оделась и приготовилась, выясняется, что она не может найти ключ от задней двери. Та крепко заперта. Она, кажется, положила ключ в какое-то безопасное место или не положила? Его нет ни в связке, ни в кармане, куда, казалось, она его клала.

В конце концов Сара выпускает Тесс во двор через парадный вход. Та исчезает в темноте и бродит вокруг мастерской.

— Давай побыстрее, — бормочет Сара, несмотря на теплое пальто, трясущаяся от холода в дверном проеме.

Снег замел одну сторону коттеджа, весь двор кажется прекрасным нетронутым белым покрывалом. Отпечатки их ног уже исчезли.

Через две минуты Тесс семенит обратно, пробегает через коридор в кухню и стряхивает снег с попонки, засыпая пол снежинками, которые тут же таят, превращаясь в крошечные лужицы.

— Спасибо, Тесс, только этого мне не хватало. — Именно потому Сара всегда проводит собаку в подсобку.

Китти ушла наверх принять ванну перед ужином. Сара слышит шум воды. Она, воспользовавшись представившейся возможностью, набирает Джорджа, но тот не отвечает. Телефон продолжает звонить целую вечность. Может, Джордж куда-то уехал встретиться с Софи и все обсудить и оказался оторванным от дома. Сара надеется, дела обстоят именно так; может, они прячутся в какой-нибудь уютной гостинице в Йорке.

Как только она кладет трубку, раздается звонок.

— Слушаю?

— Миссис Карпентер? Это снова констебль Фостер; мы уже говорили сегодня вечером.

— Ах да, конечно.

— Просто хотела дать вам знать, что переговорила с мистером Брюэром.

— Ох, хорошо. И как он?

— Его это, кажется, удивило, но думаю, он понял, что то, как вел себя сегодня утром, недопустимо, и мне удалось заставить его согласиться с тем, что больше так делать нельзя. Он хотел связаться с вами, чтобы объясниться, но я сказала, что ему следует оставить вас в покое и что если вы захотите поговорить с ним, то позвоните ему сами, а уж никак не наоборот.

— Звучит замечательно, спасибо. Я не хочу… Ну, знаете, он всего лишь мальчишка и столько всего пережил. Мне его по-настоящему жаль.

— И тем не менее, миссис Карпентер, он уже взрослый мужчина, и, как мне показалось, вполне в состоянии решать собственные проблемы. Не позволяйте ему пользоваться вашей добротой, коль решите с ним снова связаться.

— Нет конечно. Спасибо.

— Но если он все-таки заявится или начнет звонить и вам станет от этого некомфортно, непременно снова свяжитесь с нами. Я бы хотела надеяться на то, что на этом история завершена, однако всякое бывает.