Сара начинает плакать, слезы стыда, страха, паники горько льются по ее щекам.

— Все хорошо, — говорит он, — ш-ш-ш. Все в порядке. Я просто хотел тебе сказать вот что: ты не должна оставаться одна после того, как он уехал. Я могу быть с тобой, могу за тобой присмотреть. Перестань отталкивать меня.

— Я хочу, чтобы ты ушел, — говорит она сквозь стиснутые зубы.

И он отпускает ее, довольно внезапно отстраняется.

— Ну хорошо, — говорит он. — В любом случае у меня есть дела. Просто хотел, чтобы все вышло наружу, понимаешь? Я присматривал за тобой, а теперь, когда здесь Китти, могу присмотреть и за ней. Хорошо?

Он перегибается через нее и открывает дверь.

— Возвращайся в дом. Я заберу куртку и уйду, ладно? Не собираюсь торчать здесь.

Сара, глядя на открытую дверь, бежит к ней. Она скользит и спотыкается, когда летит домой через двор. Слышит его смех у себя за спиной.

Сара захлопывает за собой входную дверь и делает несколько судорожных панических вздохов. Таращится на дверь, почти ожидая, что сейчас он откроет ее и войдет. Подходит и пытается надеть цепочку, но та не поддается, и у Сары немеют руки, поэтому цепочка никак не попадает в защелку.

Она приближает руку к себе и вглядывается в нее с удивлением. Ладонь дико дрожит.

— Китти? — кричит она в пустоту дома. — Ты вернулась? Китти?

Ответа нет.

Сара оставляет дверь как есть, потому что Китти все еще где-то гуляет с Тесс. Проходит в кухню, встает возле раковины и выглядывает во двор, сжимая край столешницы.

Солнце светит еле-еле, но снег, кажется, начал таять; по краям рядом с домом он уже стекает, будто тепло от стен просочилось в замерзший воздух. Однако затем солнце заходит за темную тучу, и ветер сбивает мягкие кристаллики, будто со стола сдувают гранулы сахара. Это необъяснимо прекрасное, гипнотическое зрелище, и какое-то время Сара наблюдает за ним потерянным взглядом.

Потом она опускает глаза на руки и видит, что они продолжают трястись. Налив воды в чайник, Сара ставит его, пытаясь успокоиться.

«Со мной все в порядке. Все хорошо».

Она закрывает лицо ладонями, делает глубокий вдох. Теперь, когда Сара не с ним, все кажется нереальным. Он никому не причинил вреда, твердит она себе. Он — просто испорченный мальчишка, который не знает, куда себя деть, а она стала жертвой игры, в которую он играет.

«Успокойся. Все хорошо».

Перейдя в гостиную, Сара включает телевизор и находит канал двадцатичетырехчасовых новостей, чтобы чем-нибудь занять себя, чистит каминную решетку. Теперь в новостях почти не говорят о снеге; внимание переключилось на Сирию, политические санкции, иммиграцию. Наконец репортаж доходит до прогноза. Она нащупывает пульт у себя за спиной и увеличивает громкость.

— …вероятность новых снегопадов сегодня после обеда, ухудшение ситуации вечером, когда снова поднимется ветер, и, возможно, на высокогорьях будут наблюдаться снежные заносы, в частности на вересковых пустошах и далее в Шотландии. Ветер будет постоянно усиливаться и дойдет до порывов в семьдесят или восемьдесят миль в час на открытых участках, этой силы может хватить, чтобы вырвать с корнями некоторые деревья и столбы с высоковольтными проводами. В связи с ураганом метеорологическое бюро публикует предупреждение о высшем уровне опасности для людей, проживающих на северо-востоке Англии, в южной и центральной областях Шотландии. Вы также можете следить за последними изменениями на нашем сайте.

Раньше Сара никогда не волновалась из-за погоды здесь, наверху. Дом при всей его старости — по сути дела крепость, толстые стены и полная защита; и учитывая, что топливный бак полон, а морозилка забита едой, они могли бы пережить любую бурю.