V

Счастье не только случайно, как было показано в "Старых речах", но непозволительно, незаконно по существу. Счастье детей вытесняет из жизни родителей - это есть роковой грех, непоправимая в жизни обида. Искупление, примирение - _только в смерти_. Это заключительное торжество смерти разрастается в третьей поэме в целый апофеоз {10}. Тут уже смерть является не только как единственное разрешение жизненных противоречий, но как единственное истинное благо и блаженство. Сюжет этой третьей поэмы

79

гораздо проще, чем во второй и даже в первой. Герой перебивает невесту у жениха. Тот его вызывает на дуэль и смертельно ранит. Умирающий прозревает истину бытия, которая открывается ему как смерть.

Я понял тишину! Я понял, чье дыханье

Мне в душу веяло прохладой неземной;

Чьей власти покорясь, утихнуло страданье,

Я угадал, что Смерть витала надо мной...

Но не было в душе ни страха, ни печали,

И гостью грозную улыбкой встретил я...

Мне представлялася во мгле туманной дали

Толпою призраков теперь вся жизнь моя.

К ней ничего назад меня уж не манило:

Страданья, радости, событий пестрых рой.

И счастье, и... любовь - _равно все чуждо было_,

_Бесследно_ все прошло, как ночи бред пустой,

Я Смерти видел взгляд. Великая отрада

Выла в спокойствии ее _немого_ взгляда;

В нем чуялся душе неслыханный привет,

В нем брезжил на земле невиданный рассвет!

Казалося, дотоль я не имел понятья

Об утренней красе безоблачных небес;

Теперь весь дольный мир в рассвете том исчез

Я неба чувствовал бесстрастные объятья,

Я погружался в них, и становилось мне

Все беспечальнее, все легче в тишине.

Вблизи какой-то шум раздался непонятный,

Какие-то шаги и шепот еле внятный,

_Мне было все равно_: я видел пред собой

Лишь Смерть с простертою на помощь мне рукой...

Но вдруг коснулася меня рука иная,

Рука знакомая, дрожащая, живая...

К нему пришла невеста, та, из-за которой он стрелялся с соперником. Она шепчет ему нежные речи...

Ее не слушал я.

Мне смерть таинственно и внятно говорила:

"Окончен жизни бред, недуг я исцелила".

..............................

Речь Смерти прерывается страстным шепотом:

"Взгляни же на меня... промолви мне хоть слово..."

Но, в _равнодушное_ молчанье погружен,

Я на призыв любви не отвечал, и снова

В тиши меня объял невозмутимый сон.

И в чудном этом сне вновь Смерть заговорила:

"Приди, избранник мой, тебя я полюбила:

Тебя мне стало жаль средь мира и людей,

В том мрачном омуте ошибок, лжи, проклятий,

Где краткая любовь и счастье быстрых дней

Дается лишь ценой беды и скорби братии".

80

Пока Смерть такими словами поддерживала своего избранника в его бесстрастии и равнодушии, бедная девушка стояла с поникшею головой

И горько плакала. _Ни слез ее, ни муку

Постигнуть я не мог_ и, протянув к ней руку,

_Рассеянно_ спросил: "О чем так плачешь ты?"

Лампады слабый луч мне осветил черты

Ее лица - ив них так жизни было много,

Такою странною и чуждою тревогой

В лицо мне веяло от этих светлых глаз,

Что _отвернулся я_. Тогда в последний раз

С вопросом _трепетным_ она ко мне нагнулась,

Взглянула мне в глаза и уст моих коснулась

Устами жаркими... "Остаться иль уйти?"

Она шепнула мне сквозь слезы: "До свиданья!"

А я спокойное ей вымолвил "Прости!"

Этот апофеоз смерти можно было бы принять за прекрасный стихотворный перифраз знаменитой сцены умирающего Андрея Болконского в "Войне и мире".