Полный вспышек и теней,

         Равномерно, неотступно

         Рос губительный пожар.

         Мне он был блестящей рамой,

         В ней возник он жгучей драмой,

         И преступно

         Вместе с нею я светился в быстром блеске дымных чар.

«Еще необходимо любить и убивать…»

         Еще необходимо любить и убивать,

         Еще необходимо накладывать печать,

         Быть внешним и жестоким, быть нежным без конца

         И всех манить волненьем красивого лица.

         Еще необходимо. Ты видишь, почему:

         Мы все стремимся к Богу, мы тянемся к нему,

         Но Бог всегда уходит, всегда к себе маня,

         И хочет тьмы – за светом, и после ночи – дня.

         Всегда разнообразных, он хочет новых снов,

         Хотя бы безобразных, мучительных миров,

         Но только полных жизни, бросающих свой крик,

         И гаснущих покорно, создавши новый миг.

         И маятник всемирный, незримый для очей,

         Ведет по лабиринту рассветов и ночей.

         И сонмы звезд несутся по страшному пути.

         И Бог всегда уходит. И мы должны идти.

    ‹1901›

Освобождение

         Закрыв глаза, я слушаю безгласно,

         Как гаснет шум смолкающего дня,

         В моей душе торжественно и ясно.

         Последний свет закатного огня,

         В окно входя цветною полосою,

         Ласкательно баюкает меня.

         Опустошенный творческой грозою,

         Блаженно стынет нежащийся дух,

         Как стебли трав, забытые косою.

         Я весь преображаюсь в чуткий слух,

         И внемлю чье-то дальнее рыданье,

         И близкое ко мне жужжанье мух.

         Я замер в сладкой дреме ожиданья.

         Вот-вот кругом сольется все в одно.

         Я в музыке всемирного мечтанья.