Я вернулся в бар и снова уселся на высоком стуле. За двойной порцией бурбона я налег на свои мозги, спрашивая себя, что же такое там скребло. Все, что я получил в ответ, была головная боль. Поэтому я сказал себе, что этот стакан — последний, осушил его и поднялся с места. Часы показывали одиннадцать тридцать.

По пути к выходу я оглянулся на столик, за которым сидел Филлсон. Никакого Филлсона. Только официант, который вытирал стол.

Влюбленные птички упорхнули.

— Шелл Скотт?

Я обернулся.

— Да?

В нескольких футах от меня стояли два человека. Один большой, с туповатым лицом, маленькими поросячьими глазками и двумя смешными шишками, похожими на верблюжьи горбы, на переносице его свернутого на сторону носа. Другой — маленький, с пушистыми светлыми волосами и красивым лицом. Уши у него торчали почти под прямым углом. Оба держали правые руки в карманах. Без сомнения, пара добропорядочных граждан.

— Что вам угодно? — спросил я тоном непринужденной беседы.

— Вы, Скотт, — сказал Верблюжий Нос отнюдь не светским тоном, — не делайте никаких неожиданных движений. — Он достал руку из кармана, показал автоматический пистолет 45-го калибра и сунул его обратно.

Я не стал делать никаких движений.

Маленький очутился рядом со мной, но не между мной и Верблюжьим Носом. Он протянул руку и проворным движением выхватил мой револьвер из плечевой кобуры, сверкнув кривой усмешкой.

— Спокойно, приятель, — сказал он скрипучим голосом, который резанул по нервам.

— Мы собираемся совершить небольшую прогулку.

— О! — сказал я бодро.

Верблюжий Нос подошел и сомкнул толстые пальцы, как будто без всякой задней мысли, на моем правом запястье. Маленький пошел за нами, отставая шага на два, слева от меня. Ни дать, ни взять — трое приятелей, решивших немного прогуляться. Пока что они действовали весьма умно.

Таким образом мы сошли вниз, вышли на Норт Росмор и дальше — на Роутвуд-авеню. Никто не произнес ни слова. На Роутвуд было даже темнее, чем на Росмор. Мне это очень не понравилось. В нескольких ярдах впереди от себя я заметил длинный «бьюик», стоящий у тротуара. Похоже было, что на прогулку отправились трое, а вернутся двое. Один из испытанных способов. Я это чувствовал.

Словно ничего не подозревая, я спросил:

— А в чем дело? Что-нибудь личное?

— Терпение, брат, — сказал большой. У него был странный выговор, как будто ему что-то мешало.

— Похоже, на меня пал выбор, — сказал я. — Почему? Вам ведь не повредит, если вы мне скажете.

Верблюжий Нос засмеялся где-то в глубине своей мускулистой глотки, как будто я сказал что-то веселое. Однако его пальцы держали мое запястье все той же мертвой хваткой.

— Нет, — забулькал он, — не повредит. Но мы не скажем.

Его товарищ с прямоугольно торчащими ушами произнес:

— Скотт?

— Да.

— Сколько вам лет?

— На кой черт вам это нужно?

— Из любопытства.

— Тридцать.

— Черт возьми, Скотт, вы уже достаточно взрослый.

Он засмеялся, будто сказал что-то остроумное. Но я так не думал.

Мы подошли к машине. Верблюжий Нос выпустил мое запястье и вынул из кармана правую руку. Я поймал отблеск света на стволе его автомата. Я почувствовал, что у меня вместо внутренностей — холодное желе. Я облизнул губы, ощущая во рту комок ваты.

— Здесь? — спросил я.

— Не здесь. Садитесь.