— Удалось узнать, чего она добивалась? — спросил я.

Тхэмин дернул плечами:

— Нет, на тот момент я уже уехал в Закрытый город. А потом был храм Кагаяку, у которого я просил помощи.

— Кагаяку?

Он кивнул и рассказал, как, обращаясь к одному богу, оказался под покровительством другого. Оставалось только качнуть головой. Какая прелесть. Там, где свет, всегда есть тень. И наоборот: не бывает тени без света.

Но вот помечаем, что Кейко доверять нельзя. Ей Тхэмин явно нужен не из чистых устремлений и нежных чувств. Поэтому тут можно смело не выполнять её просьбу, но при этом не помешает выяснить, во что она замешана.

— Я не вернусь домой, — тихо сказал Тхэмин, спокойно, но твёрдо.

— А есть, где прятаться дальше? — задал я практичный вопрос, понимая, что сейчас нельзя давить.

По тому, как он поджал губы, стало ясно, что блестящего плана, пусть даже и у такого умного сына императора, нет.

— Утро вечера мудренее, — сказал я. — Завтра что-то придумаем.

Мне, конечно, не доверяли, но спать легли с радостью.

И вот теперь мы добрались до поместья Золотых артефакторов Юдит и Давида Ноах. Не скажу точно, с какой радости я согласился помочь Марджари, но лучше действовать, чем сидеть сложа руки. К тому же она может помочь уговорить Тхэмина вернуться. Судя по виду госпожи Юдит, она бы с удовольствием позавтракала Марджари вместо хлеба, только вот блюда «Шитара» совершенно несъедобно.

После моих слов на меня посмотрели, как на врага, я и понял, что в доме Ноахов мне так же рады, как я Абуре, который раз приволок в гости друзей-демонов.

— Следуйте за мной, — холодно сказала Юдит, сжав губы в тонкую линию.

Кстати, вполне симпатичная женщина для своего возраста, но такая… очень не любит тех, кто любит деньги. Что мне нравилось в Марджари, она совершенно не скрывала своих целей и мотивов, не тратя время на развешивание лапши собеседнику на уши.

Я ошибочно решил, что нас проведут в дом, но Юдит направилась по ухоженным садовым дорожкам на задний двор. Именно там располагался семейный склеп. Вообще само мероприятия носило чисто номинальный характер. Как мне удалось понять по прессе, тела Алона Ноаха так и не нашли, хоронить было нечего. Официальная версия гласила, что останки погибших были съедены животными у подножия Хи-ямы.

Получается, должны были просто провести ритуал по упокоению — или как тут это называется у тлен-авивцев? — души?

Внутри было темно, чадили свечи и какие-то благовония. Запах был тяжелым, казалось, что грудную клетку со всех сторон сжимали невидимые руки. Что-то здесь было крайне нехорошее, заставляющее мурашки бежать по коже. Я, привычный к светлым храмам Джапоны, где можно поднять голову и увидеть небо через крышу, чувствовал себя крайне нехорошо. Не понимаю таких ритуалов.

Домашний алтарь был завешен чёрной плотной ткань. На поставки из серебра стояли свечи, пламя которых подрагивало под неведомо откуда взявшимся сквозняком. В центре помещения находилась тренога с чашей, в которой полыхало белое пламя с золотыми прожилками.

Юдит жестом показала, чтобы мы стали за её спиной. Потом взяла изящный маятник и начала что-то напевно проговаривать. Так, а где отец покойного? Или мужчины не принимают участия. Но тогда бы и меня не пустили.

Маятник раскачивался в такт произносимым словам. Язык мне был незнаком, видимо, что-то из старотлен-авивского для риуталов. У джапонцев тоже есть язык, которым пользуются только в особых случаях.

Стало жарче, будто белое пламя каким-то образом сумело нагреть помещение. Дым свечей повис сизым маревом, не давая разглядеть ничего, кроме стоящей рядом Марджари.