В нетерпении, порожденном долгой разлукой, они избавились только от той одежды, которая мешала их лихорадочному соединению. Их тела источали жар, а прерывистое дыхание превращалось в ледяные узоры, расцветавшие на стекле.

Нортхэм находился глубоко внутри ее, когда его захлестнула волна освобождения. Элизабет тесно прижималась к его содрогающемуся телу, обхватив его руками и ногами, словно он был единственной точкой опоры в ее бушующем мире. Ее крик смешался с оттолоском его хриплого рычания, и он рухнул на нее, тяжело дыша и повторяя ее имя.

Наконец они замерли, слишком утомленные, чтобы сделать хоть одно движение. Впервые после занятий любовью им было легко и радостно. Они лениво переговаривались, смеясь собственным шуткам, и не заметили, как заснули.

Во второй раз они занялись любовью уже в постели Элизабет. Безумие осталось позади, и теперь их соединение было неторопливым и нежным, порой игривым, порой трепетно сосредоточенным.

Их одежда валялась на полу, разбросанная на всем пространстве от двери до кровати. Плотные шторы были задернуты, отсекая их от всего мира. Только мягкое сияние свечи озаряло комнату, придавая их влажным телам золотисто-оранжевый оттенок.

Элизабет лежала на спине, положив голову на плечо Норта, и любовалась игрой теней на своей руке.

– Красиво, – заметил Норт наблюдая за ней. – И вообще мне нравится твое одеяние. Немного мрака, немного света. Дешево и практично.

– Но… – Она не сразу поняла, что он пошутил. Наконец опустила руку и улыбнулась. – Ты очень милый, – проворковала она. – Но скуповат, как и твой дед. Похоже, мне придется до конца дней довольствоваться тем нарядом, который сейчас на мне.

Норт хмыкнул.

– Так… Вижу, ты уже успела прослушать его проповедь о пользе бережливости.

– Я прослушала весь его репертуар. – Она положила ладонь на грудь мужа. – Ему не понравится, что ты уронил два горшка с орхидеями. Он, знаешь ли, очень гордится ими. – Элизабет чуть не задохнулась, когда Норт прижался к ее губам долгим поцелуем. Когда он поднял голову, она снова улыбнулась: – Если моя праздная болтовня так тебя возбуждает, то едва ли мне захочется говорить о серьезных вещах.

Его теплый рокочущий смех согрел ее. Приподнявшись на локте, она обвела пальцем контур его подбородка и коснулась уголка рта. Лицо его все еще хранило отпечаток глубокой усталости, и черты лишь немного смягчились от недавних занятий любовью.

– Как ты нашел меня? – спросила она с любопытством.

– С помощью мадам Фортуны. – Норт улыбнулся, увидев, что она снова открыла от удивления рот. Он вспомнил, что удивление оказывает на Элизабет почти такое же действие, как и поцелуй. – Жаль, что я сам не додумался, но ведь ты не оставила даже записки. Никто не видел тебя, после того как ты прибыла в гостиницу. А хозяин даже не мог вспомнить, когда ты уехала. Истлин организовал слежку за лондонской резиденцией баронессы и выяснил, что тебя и там нет. Уэст опросил хозяев гостиниц и кучеров дилижансов чуть ли не на всех почтовых трактах. Все впустую, куда бы мы ни ткнулись.

– Но мадам Фортуна? – спросила Элизабет. – При чем здесь..

– Компас-клуб знаком с этой дамой уже более двадцати лет. – Норт безмерно гордился собой, наблюдая, как румянец поднимается от ее груди к шее и наконец заливает лицо, пока он рассказывал ей о своей первой встрече с гадалкой.

– Боже! – изумилась она. – Ты попросил, чтобы она показала тебе свой..

– Свой зад.