Свиток 5

Кутаясь в тёплую накидку, впрочем, плохо защищавшую от ветра, Стефания шла по берегу моря. Колючий ветер, неприятный в любых других обстоятельствах, теперь был желанен, как золотое колечко с рубином какой-нибудь кокотке. Он отгонял призраки дней и ночей, позволял примириться с действительностью, на пару минут заставлял поверить в желанное одиночество. Но её редко оставляли одну - вот и теперь не одна пара глаз внимательно наблюдала за тем, как виконтесса бродит у самой кромки воды.

Берег был каменистым, ходить по тему, особенно в суровые зимние месяцы было тяжело, но Стефания раз за разом упорно боролась с намокшими юбками, скользкими обломками скал, резкими порывами ветра. Море стало её единственным утешителем - жалко, муж редко позволял ей бывать здесь.

Море подёрнулось ледком; с каждым днём он крепчал. По словам слуги, скоро можно будет без боязни гулять. И она бы с удовольствием пошла - только кто пустит?

Родные Стефании прогостили в замке дольше всех. После того, как разъехались приглашённые, виконт Сибелг и лэрд Эверин в присутствии новобрачной приступили к унизительной процедуре пересчёта приданого. Стефания вынуждена была сидеть и смотреть на это, слушать, как они спорят по пустякам, а потом вслед за мужем поставить подпись под документом, удостоверяющим, что за неё уплачено сполна. Как она понимала, отец дал виконту какие-то устные обещания, что-то связанное с поддержкой в каком-то вопросе. Это обсуждалось уже за закрытыми дверьми.

Потом Эверины уехали, и Стефания осталась один на один с новым чужим миром.

Разумеется, она писала письма. В первые недели - ежедневно, благо никто не ограничивал её в потреблении бумаги и чернил. Писала Хлое, матери, отцу, всем - разные письма, то, что было им интересно, то, что можно и нужно было сказать. От лэрда и леди Эверин приходили скупые ответы, а от сестры - ни строчки. Стефания долго не могла понять, в чём дело, пока случайно не увидела одно из своих писем в комнате мужа. Это он не успел сжечь, оно так и лежало на каминной полке. Хлоя их просто не получала, поэтому ничего не могла написать, а Ноэль прочитывал всё, что писала его супруга, перед тем, как разрешить отослать послание. Вымарывал целые страницы, вносил исправления, а откровения о семейной жизни и вовсе уничтожал.

- Какую же чушь вы пишите сестрице, - сказал он как-то за ужином, - только бумагу переводите. Не знал, что у вас так развито воображение. Сделайте милость, уймите его, а то будете писать письма под мою диктовку.

- Я и так делаю всё под вашу диктовку, милорд, одной вещью больше, одной меньше, - смело ответила Стефания, демонстративно отложила приборы и встала из-за стола. - Но мысли мои вам изменить не удастся.

Проигнорировав гневное выражение лица супруга, она хотела степенно удалиться к себе.

- Учтите, миледи, уйдёте сейчас - не получите ни кусочка до завтрашнего утра, - остановил её окрик виконта. Он тоже встал; желваки гуляли на щеках.

- Я не ребёнок, милорд, чтобы грозить оставить меня без ужина. Я прекрасно поем на кухне, вместе со слугами. Если потребуется, то их простую пищу.

- Без моего приказа вам никто ничего не даст!

- Отлично, я приготовлю еду сама.

Виконт расхохотался:

- Благородная леди - на кухне? В этом вы совершенно беспомощны, впрочем, как и во многом другом.

Стефания вспыхнула, хотела промолчать, но не сдержалась. Набрав в грудь воздуху, стараясь унять биение сердца, она спокойно, но громко ответила:

- Вы правы, я благородная леди, со мной не следует обращаться, как с собачонкой. Я же ваша жена.

- И я могу с позором вернуть вас родным. Так что, Стефания, либо вы неукоснительно выполняете супружеский долг, и не только в постели, либо я не возьму вас на свадьбу сестры.

- Вы…вы не можете! Вы обязаны явиться с женой.