— Спасибо, Усов, — сказал он. — Ну, и за чай спасибо, мне пора.

— Так ты ж еще новостей толком не рассказал! — возмутился Новиков. — Все кричат: война, война! А что, как?

— Когда мы пришли в Кронштадт, ни «Ярославец», ни «Гектор» еще не вернулись. Где и что они обнаружили — бог весть. Сказывали, флотом, что стоит у Карлскроны, командует генерал-адмирал, он же герцог Зюдерманландский, родной братец его шведского величества.

— А что он такое?

— Черт его знает. Ничем до сих пор себя не показал. Пока известно, что на его судах — шесть с половиной тысяч отборного войска. И пехоты на финском берегу до двадцати тысяч, и гребные суда ждут приказа.

— И при такой благодати государыня посылает Грейга в Архипелаг турку воевать?

— Когда мы вернулись, только и разговора было, что Чичагова вызывали к ней в Царское Село. А наш адмирал — человек прямой, так и доложил: коли все боеспособные суда, назначенные идти в Архипелаг, из Балтики уйдут, то для обороны он сможет выставить ровно пять вымпелов. А людей такая недостача, что впору инвалидов на борт брать. И Кронштадт оборонять некому — всех обученных канониров забрал Грейг. А если сдадим Кронштадт — дорога на Санкт-Петербург открыта.

— Как это все скверно… — тут Новиков обвел взглядом свой кабинет со всеми диковинками, и Михайлов понял смысл этого взгляда.

— Погоди, — сказал он, — погоди… Может, Грейга оставят.

— Коли что…

— Эх… — Михайлов хлопнул по плечу старого надежного товарища. — Ну, пойду. Буду тебе весточки с оказией слать. Прощай, Усов! Дай бог тебе отыскать твои железки. Да вперед не дури.

— Еще встретимся, — возразил оружейный мастер. — Я коли что решил — меня с пути не свернешь. Ты, Михайлов, мой второй крестный, так Бог велел. Домой возвращаться — стыд… Буду искать пропажи до последнего. А в Кронштадте мое ремесло тоже пригодится.

Михайлов улыбнулся ему и, чтобы не попадать в объятия, шагнул в сторону. Тут-то он и споткнулся.

— Что это у тебя тут? — спросил он, перескочив через странное препятствие. — Рука?! Чья рука?

— Да это Ероха, будь он неладен, — объяснил Новиков. — Часа за два перед тобой притащился, сперва водки просил, потом — пятака на водку, потом плакать принялся, потом со стула свалился и заснул.

— Хорош сокол, — заметил Усов.

Видимо, Ерохе уже пора было просыпаться, и он, лежа под столом, пребывал в полудреме, слушая разговор, но не делая из него никаких выводов. Удар туфельным носком по руке окончательно вернул его в действительность.

— Гони ты его в шею, — посоветовал Михайлов. — Коли собрать все те пятаки, которые он у тебя выклянчил, дом купить можно.

— Ан нет, — вдруг заговорил Ероха. — Не дом, а сарай… справный…

— Подсоби, Усов, — попросил Михайлов. — Сейчас мы этого ясна сокола на крыльцо вытащим, до калитки доведем и отправим в вольный полет.

— Как? — удивился оружейный мастер.

— Для того пинки под зад придуманы.

— Нет, — внятно возразил Ероха и приподнялся на локте. — Никаких пинков. Мне сословие не дозволяет.

— Пропил ты свое сословие. Ну, Новиков, давай хоть обнимемся на прощанье. И с тобой, крестничек! Смотри, больше не чуди. Найдутся твои пропажи.

Мужчины втроем обнялись.