Сквозь бурлящую праздником толпу двигалась их тележка. В этом не могло быть никаких сомнений — они трудились над ней целый год, помнили каждый мазок краски, каждую резную фигурку. И даже нелепый китовый череп не мог сбить их с толку.

На тележке стоял какой-то бородатый толстяк, и, размахивая руками, что-то кричал толпе. У его ног примостился лысый очкарик нервного вида.

— Это же наша повозка! — охнул Бартас.

Он отпустил ножку стула, и, работая локтями, устремился к похитителям. Оставшиеся родственники еле смогли удержать стул. Перед лицом Золтаха опасно закачалась мостовая, но даже угроза падения не смогла затмить ярости.

— Держи их! — взвизгнул Золтах, вскидывая руку. Всем скопом Гарби устремились в погоню.

Глава XXV

Беда не приходит одна

Планкет потянул Фласка за рукав.

— Думаю, тебе стоит обратить на это внимание.

— Ээ… В чем дело? — певец взглянул на компаньона.

Планкет молча показал.

Усиленно работая локтями, сквозь толпу к ним пробивалось человек восемь барбюнов — механик узнал их по глупым квадратным шапочкам. На лицах застыло отнюдь не праздничное выражение. Злые глаза смотрели на повозку, а в руках — Планкет готов был в этом поклясться — блестели ножи.

— Это барбюны, друг мой, — сказал Фласк. — Забавная малая народность, родственная то ли туркам, то ли норвежцам — все время путаю. Неужели вы никогда их не встречали? Они делают очень хороший самогон, настоянный на редких видах рыб и травах. Мой вам совет — обязательно попробуйте…

— Я знаю, кто такие барбюны. Они, похоже, собираются нас убить.

— Не говорите ерунды, друг мой, — отмахнулся Фласк. — Барбюны совершенно безобидны. Они прекрасные сапожники, гробовщики и краснодеревщики…

— Гробовщики, — кивнул Планкет. — И как раз собираются нас похоронить.

Лампиер выглянул из-за черепа и удивленно присвистнул.

— Вареная акула! Похоже, ребята хотят забрать свою тележку. Ну, надо же…

Открыв рот, Планкет уставился на шкипера.

— А это их тележка?

Лампиер наградил его сочувствующим взглядом.

— Разумеется, копченая селедка, а где я еще мог взять барбюнскую тележку?

— Конечно… — вздрогнул Планкет.

Над толпой на тяжелом стуле плыл круглощекий старик. Выпучив глаза, он смотрел на Планкета, и что-то кричал. Хорошо еще, механик не слышал слов, хотя и догадывался о их значении. Подобного он не пожелал бы даже Фласку.

От барбюнов их отделяла лишь пара десятков метров; даже с учетом окруживших повозку людей они доберутся до нее за считанные минуты. Планкет огляделся. Из плотной толпы ему не выскочить, разве что… Впереди виднелся ажурный балкон доходного дома. Если залезть на череп, подпрыгнуть и схватиться за ограждение. Потом на крышу, а там уже рукой подать до порта. Мексика звала с пугающей настойчивостью, раз за разом напоминая о своих выжженных солнцем пустынях.

Планкет безвольно опустил руки. Глупости — никаких шансов. Даже если он сможет зацепиться за балкон… Черт! Неужели было мало Шульца и разбитого черепа? Жизнь казалась несправедливо жестокой.

— Нужно что-то делать! — не выдержал Планкет.

Певец смущенно покосился на Лампиера. В глазах шкипера светился нездоровый интерес — похоже, его забавляла сложившаяся ситуация. Выхватив у прохожего бенгальскую свечу, он замахал ей приближающимся барбюнам.

— Не зли их! — взмолился Планкет.

— Не дрейфь, как камбала в котле, — весело сказал Фокси.