– Сам повесишь вещи назад или лучше мне повесить? Какие деньги? Ты ничего противозаконного не сделал?

– Противозаконного?! Конечно, нет. Пробей это, Сильвия. И не спорь со своим старым отцом. Ты не можешь отказаться вести со мной дела только потому, что я гражданин преклонного возраста. Это открытая дискриминация пожилых. Закон ее не одобряет.

– Дискриминация пожилых?! Где, скажи на милость, ты про это услышал?

– В телепрограмме. Я настаиваю на моих правах. Только то, что я старик и твой отец, еще не означает…

Вдруг Сильвия улыбнулась и пожала плечами.

– Сколько? – спросила она. – Я строго веду бухгалтерию.

– Целая куча. Я их здесь трачу, чтобы они не ушли из семьи. Только подумай! Как еще, по-твоему, миллионеры не дают пустеть сундукам? Покупают и продают сами себе, оставляют и выручку, и товары в семье. Простейший капитализм.

– А по-моему, это делается через родственные браки. И в конечном итоге у них рождаются мутанты.

– Мутанты! Ты когда-нибудь этих людей видела? Среди «Пятисот самых богатых» нет ни одного с ямочкой на подбородке. Плавники, хвосты, лишние пальцы на ногах – хирурги-косметологи просто прыгают от радости. Фокус в том, что и хирург – двоюродный брат или сват. Все в семье. А учитывая комиссионные заказчику и списания с налогов, получается практически бесплатно. Деньги для этих людей все равно что электричество, движитель, тоник.

– С такой логикой не поспоришь, – внезапно сдалась Сильвия и, сложив вещи в пакет, взяла у него деньги.

– Я собираюсь вывести сегодня в свет твою мать, – сказал он.

– Только не в «Чашу и Англию», – сказала она. – Не в рыбный ресторан.

– А что дурного в «Чаше»?

– Решительно ничего, если хочешь съесть жареных устриц или кусок меч-рыбы с гриля. Но если тебе хочется чего-то более романтичного… За мостом открылся новый ресторанчик на берегу. «Серебряный лосось». Все стены стеклянные. А сегодня небо чистое, и луна будет хорошо видна. Владелица ресторана часто сюда приезжает. Я ей позвоню и закажу столик у окна.

– Твоя мать взбесится. Ее даже в «Чашу и Англию» вытащить непросто.

– Мы за нее вместе возьмемся.

– Вот так и надо, – радостно согласился Рой.

Вдвоем с Сильвией им все на свете по плечу. Велико было искушение рассказать ей про идею с книгой, выложить на прилавок все цифры и посмотреть, как у нее глаза на лоб полезут. Но он давно понял, что о таком нельзя проговориться раньше срока, иначе волшебство развеется.

Вытащив из кармана перочинный нож, он срезал со свитера ценник. Потом, расправляя, встряхнул и поднял повыше.

– Это тебе, – сказал он. – Подарок на день рождения.

– День рождения у меня только в январе.

– Знаю. Сегодня я богат. В январе буду нищим. А может, и нет. Будущее полно… ну, не знаю. Давай примерь.

Сильвия медленно взяла у него свитер, натянула через голову, став перед зеркалом, одернула. Вытащив из-за ворота волосы, она встряхнула ими так, что они рассыпались по спине.

– В точности твой цвет, правда?

Она поглядела на него, но промолчала, губы у нее сжались в тонкую линию.

Он еще подождал, пока сообразил, что она ничего не скажет, во всяком случае, сейчас.

– Чего, скажи на милость, ты плачешь, дщерь моя? Ну и дуреху я вырастил!

Она бросилась ему на шею, потом, поцеловав, подтолкнула к двери.