|
В броневые пластины по обоим бортам бодро застучали пули: и пулеметчики «Чистого неба», и солдаты «Долга» поняли, какого монстра они прозевали, поливая друг друга свинцом. Мы убедились, что ведомый Зеленым грузовик надежно прикрыт кормой, и начали плавно продвигаться к полуразрушенному КПП. Неожиданно перед катером возник силуэт чернокожего полковника, который, видимо, был контужен и слабо соображал, куда прется. Он мотался из стороны в сторону, еле держась на ногах, и рефлекторно закрывал изуродованное ударами Дроя лицо руками от пыльного воздушного потока, рвущегося из- под днища «Урагана». Я выхватил в перекрестие прицела одинокую фигуру, навел на нее ствол 22-миллиметровой пушки. Цыкнул зубом и, церемониально склонив голову, произнес: — Прощай, братец негр. После чего без сожаления нажал на гашетку. Пиф-паф, ой-бо-бо. Негоже в честном бою со сталкерами подло поступать. Негоже. Глава восьмая. Необремененный Говорят, нельзя заснуть стоя. А еще я слышал, будто невозможно забыться сном, когда слишком холодно или жарко, когда мучает голод, жажда или когда рядом притаилась опасность и нервы напряжены до предела. Чушь. Если очень хочется, можно заснуть даже в центрифуге при перегрузках в полдюжины g. У меня столь экстремального опыта, конечно, нет, но я лично знавал человека, который во время тестов на пределы выживаемости умудрился задрыхнуть в работающем аппарате. А его меж тем крутили по двум пространственным осям. Жесть, ничего не скажешь. В общем, я выключился сразу, как только убедился, что грузовик с раненым Дроем вырулил на трассу, ведущую на юг, и «долговские» боевики не собираются его преследовать. Лата вывела «Ураган» к развилке и бросила машину по бездорожью, лавируя между аномалиями. Глаза у меня закрылись. К накопленной за несколько дней усталости добавились симптомы допинг-отходняка и эффект только что полученной легкой контузии. Так что срубило меня на раз-два — даже сонм незаданных вопросов, висящих темными сгустками над душой, и опасные петли, выписываемые катером между аномалиями, не стали тому помехой. Сон взял свое… Разлепить веки удалось лишь спустя пару часов, когда Лата, дав хороший крюк в обход военного форпоста, притормозила на окраине Рыжего Леса и заглушила двигатель. Несмотря на то, что зверски не хотелось просыпаться, я заставил себя несколько раз моргнуть, справился с резью в глазах и, щурясь, выбрался из кабины. Каждая клеточка организма несла в себе тяжесть пережитых авантюр, и казалось, что тело вот-вот откажется мне повиноваться. Ноги отекли и гудели, словно их сутки держали в ванне с раскаленными углями, спина не гнулась, все мышцы будто накачали теплым воском и резко охладили. От запаха пота, запекшейся крови и налипшей поверх изодранной брони грязи тошнило. — Очухался, — констатировала Лата, увидав мои попытки размяться. — Выглядишь, как пожилой зомбак с перепоя. Всю кабину изгваздал. Я поравнялся с ней и небрежно сдвинул девушку плечом подальше от подозрительно дрогнувшего воздуха на обочине. Лата хотела было возмутиться, но всмотрелась в очаг аномалии и захлопнула варежку. |
