- Чего это он? - поразился Дылда.

    - Кто ж его знает. Рехнулся, наверное. Чувствую, подведет он нас под дисциплинарное взыскание, - возмутился Цитрус. - Испортит нам стену, а легавые скажут, будто мы собирались смыться. Еще и срок накинут - всем гамузом. Разбираться-то не будут, кто прав, кто виноват. Не в их это правилах - разбираться… Эй, ты! Кончай ерундой заниматься! Нечего портить нашу камеру.

    - Во-во. Не надо портить нашу камеру! - поддакнул Дылда. - Отвали, мышь!

    - Сейчас, я уже сейчас, я скоро, - шептал голос за стеной. Поскребывание то становилось громче, то затихало.

    - Вот урод! - возмутился Эдик. - Слушай, придурок! Ты думаешь, на свободу лезешь? Да здесь сидят такие же коски, как ты. Это вообще космическая тюрьма! Ты соображаешь хоть что-нибудь?

    Но узник, «лезущий на свободу», ничего не хотел слышать, продолжая разрушать прочный пластик неведомым орудием. Только приговаривал время от времени, что вот, дескать, сейчас, сейчас, он уже скоро, осталось совсем чуть-чуть. Слушая его бесконечные нашептывания, Эдик пришел к грустному выводу, что скоро им предстоит оказаться в одном помещении с буйнопомешанным. Тот между тем очень торопился. Через проделанное им отверстие в стене слышно было, как он сопит от усердия. Время от времени поскребывание стихало, в дыре появлялся черный глаз, который пристально смотрел на Эдварда. «Ты», - восклицал хозяин глаза, и работа возобновлялась.

    Это громкое восклицание, да еще неподдельный интерес, который псих питал к его персоне, совсем не понравились Цитрусу. «Может, ткнуть ему в глаз указательным пальцем? - подумалось ему. - Впрочем, нет никакой гарантии, что это его остановит. Скорее напротив - распалит до невозможности, и он ввалится к нам еще быстрее. К тому же, если я ткну его в глаз, то настроен он будет ко мне сугубо отрицательно. Силы ему не занимать. Это видно. Энтузиазма - тоже. Ну как захочет стукнуть меня по голове? Нет, пожалуй, надо попытаться наладить с ним хорошие отношения, пока не поздно».

    - Эй, - заговорил Эдвард, - ты парень, что надо, как я погляжу. Вон как ловко стенку ломаешь…

    - Сейчас, я уже скоро, - медовым голоском возвестил сумасшедший и заскреб еще громче.

    Вскоре дыра расширилась настолько, что в нее уже можно было пролезть. Весь засыпанный крошками пластика, с белым перекошенным лицом субъект из соседней камеры ввинтился в дыру, упал на пол, но сразу вскочил на ноги, тупо разглядывая Эдварда и Дылду. Был он невысоким, черноволосым и крайне несимпатичным. Маленькие злобные глазки выдавали в нем человека недоброго, вызывая желание оказаться как можно дальше от их обладателя.

    Выражение лица узника из соседней камеры было пустоватое. К тому же он пробормотал под нос:

    - Ну вот, я на свободе…

    У Цитруса сложилось впечатление, что их гость совсем ничего не понимает - ни кто он, ни где находится. Но неожиданно лицо чернявого приобрело осмысленное выражение и он, вскричав: «Привет от Швеллера! Скоро ты с ним свидишься, паскуда!», ринулся к Эдику. В кулаке блеснула длинная заточка, которой он до этого ковырял пластик.

    Цитрус вскрикнул от неожиданности - столь внезапное превращение психопата в наемного убийцу кого хочешь выведет из равновесия - и попытался уклониться он нацеленного ему в левую половину груди острия. Не вышло. Холод