SEMPER FIDELIS, мать вашу!

Из-за занавески деликатно покашляли.

— Входи, Тони, — пригласил Эгри.

Занавеска отдернулась, и в камеру вошел Тони Шокнер. Высокий, стройный двадцатидевятилетний Шокнер в своих позволенных инструкцией очках в проволочной оправе смахивал на баскетбольного тренера откуда-нибудь со Среднего Запада. Между тем он отбывал стовосьмидесятилетний срок за убийство и вооруженное ограбление. Здесь, в „Зеленой Речке“, он по распоряжению Эгри пришил уже двоих. Эгри видел в нем умного, — возможно, даже умнее, чем он сам, — и хорошего исполнителя. Если Тони и рвался в короли, в чем Эгри сомневался, то амбиции свои он скрывал прекрасно.

Сейчас он стал перед боссом, свесив длинные руки по бокам туловища, и приветственно кивнул:

— Босс.

— У тебя есть что-нибудь для меня? — спросил Эгри.

Шокнер запустил руку в карман и достал оттуда опасную бритву. Как правило, Эгри не носил с собой оружия — подобное нарушение автоматически влекло за собой десять дней в карцере — и не хранил его в своей камере. Да с такой командой на подхвате нужды в этом и не было.

Сейчас он взял у Шокнера бритву, провел лезвием по руке, выбрив в покрывавших ее волосах узкую дорожку, и удовлетворенно кивнул. Шокнер снова полез в карман и вынул маленькую пластмассовую бутылочку из-под таблеток от кашля.

— Еще вы просили это, — сказал он.

Эгри свернул с бутылочки колпачок: та была на три четверти полна героином в порошке. Эгри подцепил кончиком бритвы щепотку наркотика и мощно втянул его через левую ноздрю. Клево… Эгри презирал кокаин, считая его леденечиками для сопляков и нигеров. Но для кого не секрет, что морские пехотинцы выиграли три крупные войны, сидя на амфетаминах — и ничего, не подохли. Он, Эгри, тоже не подохнет. К его великому сожалению, ему не довелось повоевать с морпехами, поскольку большую часть времени своей службы в армии он провел на „губе“, дожидаясь бесславного дембеля. Сейчас пришло время доказать, хотя бы и самому себе, что в бою он, Эгри, не посрамит флага корпуса. Втянув вторую щепотку героина, он прикрыл бутылочку колпачком и вернул ее Шокнеру.

— Угостись и пойдем, — сказал Эгри.

Шокнер встряхнул бутылочку и оттопырил губы; его глаза за стеклами очков приняли озабоченное выражение.

— Что-нибудь не так? — поинтересовался Эгри.

Шокнер пожал плечами:

— Да так, нервишки…

Эгри показал на бутылочку кончиком бритвы:

— Это восстановит те нервишки, которые тебе понадобятся и избавят от тех, что не пригодятся.

— Вы уверены, что они на это пойдут? — спросил Тони.

— Кто?

— Дюбуа и остальные.

— А у нас, знаешь ли, Тони, не демократия.

Шокнер кивнул:

— Они нас ждут.

— Отлично.

Эгри взглянул в зеркало, из которого на него блеснули ясные серые глаза. По горлу Нева прокатилась струйка горькой жидкости. Он втянул носом воздух и сглотнул: героин уже несся по его нервной системе курьерским поездом. SEMPER FI, мать твою!

Нацепив пилотские очки фирмы „Рей Бан“, он повернулся к Шокнеру:

— Пошли.

В сопровождении Шокнера Эгри миновал спиральную лестницу, ведущую на верхние ярусы, и мимо ворот блока и пункта проверки вышел в центральный атриум. На открытой площадке трехэтажной сторожевой вышки стоял охранник-старослужащий по фамилии Берроуз и, прислонясь к дубовой балке, ковырял в носу. Сама вышка представляла собой цилиндр шестиугольного сечения из камня и дерева, с металлическими дверями и косяками.