Но стоило опустить руки – и карлик‑крысеныш стоял словно наяву. Непомерно большой, свисающий вниз морщинистый нос, отвисшая слюняво‑поблескивающая губа, выпученные базедово влажные черные глаза, усыпанная паршью, перхотью морщинистая кожа. И рост! Самое главное, это рост – в существе было не больше трех вершков росту! Но глаза глядели уверенно, нагловато. Было в них что‑то нелюдское. Иван даже тряхнул головой– откуда тут людское!!!

«Пойдем!» – прозвучало снова.

Неведомая сила подняла его на ноги. Повела.

Когда дупло было совсем рядом, карлик вдруг исчез.

Но неслышимый зов прозвучал в голове в третий раз:

«пойдем!»

Это был шлюз! Чужая память все помнила. А значит, помнил и Иван. Шлюз! Возле каждого... почти каждого шлюза свой страж. Да, карлик‑крысеныш, морщинистый гном несомненно был стражем шлюза! Иван встал на колени. Заглянул в дупло. Темно, сыро– опасности индикатор не показывал. Пальнуть бы внутрь пару раз из лучемета, подумалось Ивану. Но нет! Нельзя! Он согнулся в три погибели. И полез в черную дыру.

Запах плесени сразу ударил в нос. Откуда он в старом гнилом дупле? Иван включил контактные линзы ночного видения... и ничего не увидел. Или проклятые линзы вдруг вышли из строя... или... Он ничего не понимал. Но глаза потихоньку привыкали к темноте.

Первые три шага Иван сделал на ощупь, вытянув вперед левую руку, в правой сжимая наизготовку лучемет.

Индикатор тлел зеленым светляком Плесень! Да, вовсю несло плесенью.

Иван стал различать отвесные стены, ровный твердый пол, усеянный шуршащей шелухой. Как‑то все это не вязалось с внутренностями дерева, пусть оно хоть живое, хоть неживое. Темная даже во тьме карликовая тень таяла где‑то впереди, ускользала. Смутное подозрение охватило Ивана столь внезапно, что он вздрогнул, мороз пробежал по спине. Медленно, боясь сделать резкое движение, он повернул голову назад. Там была темнота, точно такая же как и впереди, как и с боков. Иван вернулся на три шага, опустился на колени. Никакого выхода, никакого отверстия не было! Он провел рукой по гладкой холодной поверхности. И вдруг понял – это камень, сырой заплесневевший от старости и сырости камень. Он поднялся, не отрывая ладони от камня, ощупывая его, ища трещинки или выбоины. Но ничего такого не было и в помине. Это был не просто камень. Это была стена!

Молотом ударила мысль: шлюз! Он вошел в шлюз!

Он не в дупле, и не в лесу, он совсем в другом месте. Иван задрал голову вверх. На лицо упала холодная капелька. Откуда? Сейчас Иван кое‑что различал – стена уходила ввысь. А с обеих сторон были еще стены – ровные, гладкие, явно не похожие на внутренности простой пещеры. Это были рукотворные стены. Они замшели, заплесневели, но было ясно, что их сотворила рука человека.

Иван поперхнулся. Человека?! Не надо спешить с выводами.

«Пойдем!» – кольнуло в мозг.

И он пошел.

Пошел в темноту и неизвестность. Пошел на призрачный зов, не понимая ничего, но приготовившись ко всему. Кем или чем был корявый морщинистый карлик – галлюцинацией, наваждением? А может, это абориген, местный житель, туземец? Тогда почему он пропадает, когда нажмешь на глазное яблоко? Ведь это испытанный способ, которым можно отличить реальность от миража...

Нет, тут что‑то другое.

Иван шел медленно, озираясь, выставив вперед руку, хотя особой нужды в этом уже не было – с каждым десятком шагов становилось светлее. Правда, свет был каким‑то зыбким, мигающим, словно где‑то далеко или высоко горели свечи на ветру. Только какие тут, в чуждом мире, свечи!

Пол шел под уклон и был он таким же холодным каменным заплесневелым как и стены. Местами из черных извивистых трещин торчали грибы‑поганки на тонких немощных ножках. Грибы эти чуть светились. Но основной свет шел не от них. Иван почти неотрывно следил за показаниями индикатора опасности и анализатора – оба прибора молчали.