— Я знаю только, что, если бы я пошла вместо нее, она была бы сегодня жива. И Джой не осталась бы сиротой.
— Ты берешь на себя слишком много ответственности.
— А на кого еще я могу ее переложить? Когда моя мать отплыла, на причале никого не было, кроме меня. Джой, перепугавшись до смерти, сидела у себя в комнате. Алекс отсутствовал. Я отпустила свою мать. — Она покачала головой. — Потом я снова и снова вспоминала тот момент, когда она уплыла в шторм.
Она хрипло вдохнула.
— Я до сих пор вижу это во сне. Иногда мне снится, что я героически спасаю их обоих.
Иногда мама возвращается с отцом. Но чаще всего я просто стою и жду. Пытаюсь разглядеть их среди дождя. — Она опустила глаза на Нейта. — Совсем как сейчас.
Он сделал движение вперед, но Фрэнки подняла руки вверх.
— Если ты сейчас до меня дотронешься, я заплачу.
— Так поплачь. Меня это не смущает. — Сколько доброты было в его руках, когда они обвились вокруг нее. — Только не проси, чтобы я отпустил тебя.
Раздался сигнал тревоги.
Фрэнки неловко подняла голову. Шея у нее затекла, спина болела... Она резко открыла глаза. Они с Нейтом спали на полу в ее кабинете. И никакой тревоги не было. Звонил телефон.
Фрэнки подскочила к столу и в темноте схватила трубку, думая, что сейчас, должно быть, часа два ночи.
— Слушаю.
— Фрэнсис Мурхаус?
У нее так сдавило горло, что она не могла вздохнуть. Не могла даже ответить.
— Это коммандер Мантгомери. Мы нашли вашего брата. Он ранен, получил несколько переломов и сейчас лежит в местном госпитале. Но он жив, и мы намерены отправить его домой через сорок восемь часов.
Фрэнки прижала руку ко рту, из глаз полились слезы. Коммандер закончил разговор, и ей каким-то образом удалось положить трубку не уронив ее. Она бросилась в объятия Нейта:
— Он жив. Он жив. Он жив...
На следующий вечер Фрэнки наконец удалось связаться с Алексом. От обезболивающих он чувствовал себя неуверенно, но его охрипший голос показался ей самой сладкой музыкой, какую она когда-либо слышала. К сожалению, береговой охране так пока и не удалось найти его партнера, Рииза Катлера. Алекса это очень расстраивало, но, судя по всему, он смирился с мыслью, что должен вернуться домой, чтобы восстановиться. Повесив трубку, она представила себе, что ее брат, встав с больничной койки, сразу же отправляется на поиски своего друга с гипсом на руке и ноге.
Каждый раз, думая о нем и о том, что могла потерять его, Фрэнки чувствовала, что у нее на глазах выступают слезы. Особенно когда она представляла себе, как жена Рииза сидит у телефона.
Прощаясь с Алексом, она сказала ему, что его прежняя комната готова и ждет его. От одной мысли о том, что он какое-то время поживет в «Уайт Кэпс», на лице Фрэнки появлялась улыбка.
— Так вы читали!
Фрэнки подняла глаза. На пороге один из гостей размахивал газетой и улыбался.
— О чем? — спросила она.
— Рецензия. В «Нью-Йорк таймс». — Мужчина прошел вперед и бросил к ней на стол газету. Заголовок гласил: «Уайт Кэпс» — удовольствие из ряда вон».
Фрэнки громко засмеялась. Она даже не знала, что какой-то критик, тем более работающий в «Таймс», обедал у нее.
— Можно я оставлю это у себя?
— Конечно, сколько угодно, если вы забронируете для меня столик на сегодняшний вечер.
Она пошла на кухню, чтобы найти Нейта. Он делал хлеб.
— Ты видел это?
Он поднял голову от теста:
— Смотри-ка. Уолтер и сюда прокрался.
— Господи, Нейт. Это может спасти нас. — Она отвернулась, напомнив себе, что они не партнеры. — Я имею в виду «Уайт Кэпс». |