А если просыпаться так? Не от кошмаров, а спокойно. Чтобы потягиваться в свете утреннего солнца и смотреть как мужчины спят рядом. И Лекс тоже.

С силой потерла виски. Нет, со мной явно не все в порядке. Почему двое? Почему не один?

К счастью, метаться в сомнениях и дальше, мне не позволили. Раздалось мурлыкание домофона, а спустя пару минут я уже обнимала Юльку. А Лекс с круглыми глазами изучал стайку детей.

Квартира резко стала очень маленькой. Самому старшему ребенку было девять, а младшему — недавно исполнилось два. Я смотрела на них на всех и понимала, что сейчас начну паниковать. С детьми как-то общаться не приходилось. А тут их сразу так много! И все смотрят, а некоторые уже подкрадываются к Лексу, который тоже находился в шоке. Как еще лапами глаза не тер!

— Юль…

Но подруга уже командовала. Несмотря на чуть покрасневшие глаза, голос у нее звучал бодро и звонко.

— Значит так, господа хорошие, мы в гостях, потому ведем себя не как жеребята на выгуле. Сеня, Таня, мелких в руки и садитесь смотреть мультфильмы. Нам с тетей Кристиной надо поговорить.

— Чай… — начала было я, но Юлька уже тащила меня в спальню, на ходу приговаривая.

— В задницу чай.

Она плотно закрыла дверь и только теперь почти упала на кровать, закрыла лицо руками. Я лишь присела рядом и провела по плечу, затянутому в темно-синюю ткань футболки. Теперь только обратила внимание, что Юлька одета так, словно и не собиралась никуда. Домашний костюмчик, волосы собраны в высокий хвост, косметики нет.

— Если скажешь, то, может, станет легче.

Тут я прикусила язык, так как не представляла, отчего в подобной ситуации Юльке может стать легче.

А может, она преувеличивает, мелькнула спасительная мысль. Ну ведь все мы ругаемся. Просто по-разному смотрим на ссоры. Кто-то вон дерется даже, а потом снова живет в любви и согласии. А для кого-то повышение тона второй половины уже локальный апокалипсис.

— Юль, все ругаются…

И снова мысленно прикусила язык. Ну что ж я за глупости говорю!

Юлька сидела и взгляд у нее был такой… ну потухший что ли. Невероятно, только что она командовала детьми и казалась полной энергии. А теперь передо мной сидело сдувшееся подобие человека.

Мне захотелось потрясти ее за плечи, лишь бы вызвать хоть какой-то отголосок. Если бы Юлька орала, материлась или пыталась швырять вещи, то это хорошо. Любая эмоция — хорошо. А такое вот опустошение оно пугало до дрожи.

— Я хотела ему сюрприз сделать.

Голос Юльки пугал, он звучал точно механический. Пока она продолжала сидеть и смотреть в никуда.

А мне оставалось только сидеть рядом и машинально продолжать поглаживать ее плечо.

— Я детей к своим родителям хотела отвезти на два дня. Чтобы с ним побыть!

Я так поняла, что она про мужа. И продолжила слушать.

— Такое идиотство, — механическим голосом продолжала Юля, — он пошел в ванную, а я с детьми носилась. Все думала, куда же пойдем, чем займемся. Накануне купила белье красивое. А потом он выходит из ванной, с телефоном в руках и так буднично сообщает, что уходит от нас.

Внутри меня что-то щелкнуло и мир стал более плоским. От медленно наваливающейся ярости.

— Вот так взял и сказал?

— Я сначала не поняла. — Юля начала медленно раскачиваться из стороны в сторону. — Спрашиваю, тебя на работу что ли срочно вызвали? У него же бывает такое, если аппаратура шалить начинает. А он опять: ухожу от тебя, у меня любовница трубы перевязала, ждет меня. И так добавляет: мне вся эта игра в дочки-матери осточертела.

Юля перевела взгляд на меня и как-то жалобно спросила:

— Крис, а что, для него наша семья игрушкой была? Да?

Я видела, как ее глаза начали очень быстро наполняться слезами.