|
Скоро пули заплясали вокруг нее, а в группе женщин и детей, столпившихся в ней, раздались вопли ужаса. Находившийся там же пастор Бокер встал на ноги, несмотря на протест пирата, управлявшего шлюпкой, и запел своим старым, надтреснутым голосом псалом. Матросы на шлюпке быстро гребли, чтобы скорее выйти из опасной зоны. Это им удалось - на шлюпке никто не был ранен. Но предстояло вернуться к берегу, чтобы забрать оставшихся. А драгуны успели за это время пристреляться. - Они от нас не уйдут! Смелее! Следующий раз никого не упустим, - кричал лейтенант. - Будьте наготове, драгуны! Щелкнули «собачки» мушкетов, зазвенели шомпола, которыми прочищали дула, и цепочки от рогов с порохом. Некоторые солдаты, надеясь на близкую удачу, высунулись вперед, чтобы вернее попасть в тех, кто еще не спустился со скалы. Анжелика спускалась по крутой тропинке и вдруг перед ней возник усатый драгун с поднятой саблей. Габриэль бросился вперед, выстрелил, и драгун свалился, но последним конвульсивным движением успел еще нанести удар. Купец, раненный в плечо и висок, упал бы со скалы, если бы Анжелика не подхватила его в последнюю секунду. Но сама она не могла удержаться на ногах под весом тяжелого тела и, зовя на помощь, чуть не скатилась вниз. На помощь ей пришел чернолицый матрос из команды «Голдсборо»; поддерживая раненого, он кое-как спустил их по козьей тропинке. На берегу раздалась команда по-английски, вероятно, приказ отходить, так как последние пираты из прятавшихся среди дюн вскочили и обезьяньими скачками присоединились к товарищам внизу. - Путь свободен! Теперь сюда!.. - кричали драгуны, скучившись. Анжелика на кучке осыпавшихся камней соскользнула на песок, поддерживая окровавленную голову мэтра Берна. - Он умер! Он умер! Бедный мой друг. Кто-то схватил ее за талию и заставил обернуться. Это был Рескатор. - Наконец-то вы! Конечно, самая последняя! Сумасшедшая женщина! Он явно смеялся под маской. Словно гибель не грозила им в эту минуту - ведь он со своими матросами оставался без всякого прикрытия на берегу, куда шлюпка не могла подойти, потому что над головой у них стояли драгуны, словно рядом не лежали раненые, пятная кровью гальку и песок, словно не настал их последний час... Он смеялся, прижимая ее к себе, словно любил ее, рабыню, купленную в Кандии, невероятной варварской любовью, усиленной всеми бедами и трудностями, которых она ему стоила. Но Анжелика билась и вырывалась из его рук, оглядываясь во все стороны, потому что новая страшная тревога пронзила ее. - Онорина! Где же Онорина?.. Я выпустила ее из рук, чтобы поддержать раненого мэтра Берна... Неужели она осталась там, на скале?.. Она пыталась вырваться и опять полезть вверх. Он удержал ее железной рукой: - Куда вы рветесь, несчастная? Стойте здесь! Сейчас пушки дадут залп, и от вас ничего не останется. На борту корабля подняли заслонки, из-за которых показались черные дула десяти пушек. Из уст Анжелики вырвался дикий вопль загнанного зверя. На скалистой тропинке она увидела зеленый чепчик Онорины. Девочка была у самого края и могла вот-вот свалиться вниз. В общем шуме ничего нельзя было разобрать, но можно было догадаться, что она плачет от страха и зовет мать, оказавшуюся внизу, под обрывом. А сверху к ребенку уже приближались драгуны. - Дочка! Дитя мое! - кричала Анжелика вне себя. - Спасите ее! Ее сейчас убьют! Она свалится вниз! Железная рука безжалостно держала ее, не давая шевельнуться. |
