– Мы обладаем древними знаниями, – согласился Дивим Слорм. – Такими древними, что они никак не связаны с настоящими или будущими событиями. Наша логика и познания подходят для прошлого…

– Пожалуй, ты прав, – сказал Элрик, чьи смешанные чувства не подходили ни для прошлого, ни для будущего, ни для настоящего. – Да, у нас скитальческая судьба, ибо нам нет места в этом мире.

Они пили молча, задумчиво, размышляя над философскими вопросами. Однако мысли Элрика все время возвращались к Заринии, к тому, что может с ней произойти. Сама невинность этой девочки, ее уязвимость и молодость в некоторой мере были его спасением. Его покровительственная любовь к ней помогла ему отвлечься от собственной роковой судьбы, а ее общество не давало ему погрузиться в меланхолию. Странное предсказание убитого монстра не давало ему покоя. Это предсказание явно говорило о сражении, о том же вещал и сокол, о котором рассказал ему Дивим Слорм. Пророчество явно говорило о предстоящем сражении между силами Йишаны и армиями Саросто из Дхариджора и Джагрина Лерна из Пан-Танга. Если он, Элрик, хочет вернуть Заринию, то должен вместе с Дивимом Слормом принять участие в сражении. Он может погибнуть, думал он, но ему следует делать то, чего требует предзнаменование, иначе он никогда больше не увидит Заринию. Он обратился к своему кузену:

– Завтра я отправлюсь вместе с тобой и приму участие в сражении. Помимо всего прочего, я думаю, что Йишанене помешает лишний меч в бою с теократом и его союзниками.

Дивим Слорм согласился:

– В этом сражении на карту будет поставлена не только наша судьба, но и судьбы народов…

Глава третья

Десять грозных на вид людей гнали свои желтые колесницы вниз по черной горе, которая изрыгала синий и алый огонь и сотрясалась в разрушительных спазмах.

По всей земле пробуждались гневные силы природы. Хотя понимали это лишь немногие, но земля менялась. Десятеро знали, почему это происходит, они знали об Элрике и о том, как их знание связано с ним.

Ночь стояла бледно-пурпурная, а когда наступил день, солнце повисло над горами кровавым шаром. Лето клонилось к концу. В долине горели дома – раскаленная лава попадала на соломенные крыши и поджигала их.

Сепирис в передней колеснице увидел, как толпой убегают жители деревни, словно муравьи, чью кучу расшевелили палкой. Он повернулся к следовавшему за ним человеку в синих доспехах и улыбнулся чуть ли не весело.

– Посмотри, как они бегут, – сказал он. – Посмотри на них, брат. Ах, какое наслаждение – какие задействованы силы!

– Хорошо пробудиться в такое время, – согласился его брат, перекрикивая рев вулкана.

Потом улыбка сошла с лица Сепириса, а глаза его сузились. Он хлестнул коней бичом из буйволовой кожи, отчего на боках огромных черных жеребцов выступила кровь и они еще скорее поскакали вниз по склону горы.

Один из жителей деревни издалека увидел Десятерых. Он закричал, и в его крике были страх и предостережение:

– Огонь выгнал их из горы. Прячьтесь! Бегите! Люди из вулкана проснулись – они идут! Десятеро проснулись, как о том говорило пророчество! Это конец света!

Тут гора извергла новую порцию раскаленной породы. Поток лавы настиг кричавшего, он завыл нечеловеческим голосом, сгорая, и умер. Это была случайная смерть, потому что никто из Десятерых не питал ни малейшего интереса ни к нему, ни к его соседям.

Сепирис и его братья проскакали через деревню, их колесницы прогрохотали по дороге, копыта лошадей сотрясли землю.

За их спиной ревела гора.

– В Нихрейн! – крикнул Сепирис.