– Посыльный еще здесь, Том? – спросил он.

– Ждет на улице, – ответил Томас с облегчением.

– Тогда скажи ему, что мы согласны. Отошли его обратно и расскажи обо всем людям. Сегодня мы немного полакомимся говядиной с элем, а завтра я отправляюсь домой. Куплю дом того самого магистрата Элвина и подниму за него кубок в его собственной кухне.

– Ты ведь сжег его, Джек, – пробурчал Эклстон.

Бросив на него удивленный взгляд, Кейд задумался.

– В самом деле? Ну, тогда построю новый. Буду сидеть с ребятами на солнышке и попивать из бочонка за здоровье короля Англии, который заплатил за все это.

Она похлопала себя по животу, испытывая неприятное чувство, возникающее при приходе месячных, и глубокое разочарование в связи с этим. Итак, в этом месяце ничего не будет. Она слегка зарделась, вспомнив, как мало интимных встреч было у нее с мужем. Возможно, наступят времена, когда их станет так много, что они не будут откладываться у нее в памяти в деталях, но сейчас каждая такая встреча была событием, не менее важным, нежели свадьба или штурм Тауэра.

Она начала читать шепотом молитву, и свежий ветер уносил ее слова прочь.

– Мария, Матерь Божья, я уже не девочка, предающаяся мечтам и грезам. Пожалуйста, молю тебя, сделай так, чтобы я зачала.

Она закрыла глаза, ощущая всем своим существом давление со стороны окружающего ее города.

– Подари мне ребенка, и я буду благодарить тебя до конца жизни. Подари мне сына, и я буду возводить часовни в твою честь.

Открыв глаза, она увидела в отдалении череду медленно двигавшихся по дороге повозок, доверху нагруженных мертвыми телами, завернутыми в белую ткань. Она знала, что уже вырыты большие ямы, куда аккуратно укладывались все покойные мужчины и женщины, и что священник читал над ними заупокойную молитву, прежде чем могильщики забрасывали их землей и холодной глиной. За повозками шли рыдающие родственники. В условиях летней жары хоронить мертвых следовало быстро, чтобы не началась эпидемия. При мысли об этом Маргарита содрогнулась.

За рекой вспыхнули огоньки. Это мятежники начали праздновать победу, разведя костры. Они прислали ответ, но она еще не знала, приняли они амнистию, или нет. Она знала лишь то, что Дерри сколотил из горожан бригады и приказал им соорудить баррикады по всей длине моста, в результате чего он превратился в крепость – на тот случай, если они ее не примут.

Маргарита с улыбкой вспомнила, как он проказливо ухмылялся, когда явился в Тауэр за оружием и бочками с порохом. Прежде Дерри не разрешались подобные вольности, но теперь ему никто не мог этого запретить. Она знала, что не должна зависеть от ухода Кейда, но как можно было не верить в то, что Дерри не позволит мятежникам вновь проникнуть в город, видя его озорную усмешку? Лондонцы трудились весь день, точа оружие и блокируя прилегающие к мосту улицы. Известие о предоставлении Кейду амнистии еще не распространилось среди них, и она не знала, как они его воспримут. Она не жалела о своем решении. Короля Генриха не было рядом, и в данный момент она несла ответственность за город, сердце страны, которая приняла ее. Ее отец Рене вряд ли мог представить, какие испытания выпадут на долю его дочери.

Маргарита стояла на стене до захода солнца. Она все отчетливее видела огни костров в обширном лагере мятежников на противоположном берегу Темзы. Кейд имел в своем распоряжении тысячи человек, и никто не мог дать гарантию, что он не вернется. В холодном воздухе повисла тишина. Лондон ждал, затаив дыхание. На безоблачном небе, почти у горизонта, сияла луна, едва заметно поднимаясь вверх, к созвездию Ориона.

Читая Ave Maria и Pater Noster, Маргарита настолько отрешилась от окружающей действительности, что не чувствовала усталости. Она ощущала лишь свои руки, лежавшие на грубо обтесанных камнях парапета стены.