Билли бежал и вопил. На нем загорелся пиджак — левый рукав и плечо. Он отчаянно пытался его сорвать, но не мог этого сделать, потому что не желал расстаться с револьвером. Я побежал за ним, готовый сражаться до последнего. Во что бы то ни стало мне надо было отобрать у него револьвер, но я заметил, как на бегу он его бросил и, шатаясь, побежал дальше, истошно вопя и в животном страхе обрывая пуговицы.

Когда я понял, чего избежал, меня стал бить озноб. Еле переставляя ноги, я кое-как добрался до места, где Билли бросил оружие. Револьвер было хорошо видно в отблесках пожара. На нем был тяжелый глушитель. Держать его было удобно.

Билли наконец удалось сбросить пиджак, который лежал и тлел в траве, а он, шатаясь, бежал к ангару и звал Альфа.

Я двинулся за ним следом.

В ангаре Альфа не было.

Когда я вошел в ангар, Билли стоял спиной ко мне там, где раньше был «Ситроен». Он все еще выл в голос. Я вошел и закрыл за собой дверь. Билли обернулся. Левый рукав его рубашки прогорел до дыр, и под ним виднелась красная, лоснящаяся кожа. Билли стоял, смотрел на меня и не верил своим глазам. Рот его закрылся чуть ли не со щелчком, и он все равно позволил себе нагло улыбнуться.

— Ты не выстрелишь, — сказал он, тяжело дыша.

— Дети графов умеют стрелять, — напомнил я ему.

— Только в птиц, — презрительно бросил он. — У тебя кишка тонка.

— Ошибаешься, Билли. Ты ошибался на мой счет с самого начала.

В его глазах вдруг появилось сомнение. Он стал озираться в поисках выхода. Я видел, как напряглись его мускулы — он готовился к прыжку. И тогда я выстрелил.

Я убил его наповал.

В ангар вбежали Альф и Раус-Уилер. Они запыхались, у них был испуганный вид. Наш костер заставил их прервать прогулку. Альф вскрикнул и кинулся к распростертому Билли, Раус-Уилер приблизился гораздо осторожнее. Ему это явно не нравилось.

Я проворно и бесшумно выбрался из «Сессны» и обошел ее с хвоста. Через несколько секунд они оглянулись и увидели, что я стою в шести шагах с револьвером в руке. Я был одет в черное, и лицо у меня тоже, видно, почернело. Они были очень напуганы.

Раус-Уилер показал трясущейся рукой на Билли и пробормотал:

— Вы... вы его убили?

— Убил, — в моем голосе был лед. — И вас отправлю туда же, если вы не сделаете все, что я скажу.

Он поверил в это скорее, чем Билли. Он только раскрыл рот, словно желая возразить, но когда я крикнул: «На улицу!», он подчинился без колебаний.

На пороге я тронул Альфа за плечо, показал ему сначала на Билли, а потом на яму, в которой уже догорел бензин, и сказал:

— Похороните его.

Он услышал и вопросительно посмотрел на меня, но не увидел там дружелюбия. К тому же он привык выполнять мои распоряжения. Он воспринял происходящее разве что с чуть большим смирением, чем обычно, и заковылял по бетону. Глядя, как он закрывает своими грубыми пальцами остекленевшие глаза Билли, я вспомнил, что он принес мне кофе, когда мне это было просто необходимо. Альфу не следовало меня бояться, по крайней мере, пока он находился у могилы.

Он поднял Билли, перевалил его через плечо, как это делают пожарники, и пошел с ним из ангара на улицу, а потом к яме. Старый коренастый человек, всю жизнь проработавший с лошадьми, совершенно случайно оказавшийся участником этих жутких событий. Впрочем, как и я сам. Я протянул руку к рубильнику и включил его. Тотчас же по обе стороны полосы вспыхнули по четыре мощных прожектора. В их свете Альфу хорошо было видно, куда идти и что делать.

«Эта „Сессна“, — подумал я, — может пролететь миль семьсот, не больше».