- Тем более.

Она пожала плечами и молча вышла из комнаты.

Принесла большое фото в рамке, молча положила на стол возле яблок.

- Роман был красивым юношей, правда? - спросила она - Теперь он толстый и лысый... - засмеялась неестественно громко.

Действительно, Роман Стецишин в двадцать лет мог влюблять в себя девушек: высокий, глаза большие, прямой нос и нежный овал щек, которые, должно быть, ласкала не одна женская рука. Смотрел на Олену Михайловну уверенно и немножко свысока. А ее глаза прямо-таки излучали восхищение и любовь.

Шугалий перехватил взгляд женщины и заметил в нем печаль.

- Извините, я бы не хотел причинять вам боль, но вы любили его? спросил он.

- Какая теперь боль! - махнула рукой Олена Михайловна. - Давно перегорело.

Капитан подумал, что Олена Михайловна сейчас не совсем искренна: ведь фотография недавно висела в ее комнате.

- И вы все время ждали его? - спросил он.

- Ну что вы! Просто не могла избавиться от иллюзий.

- Но ведь тридцать лет! - Шугалий понял свою бестактность и поправился: - Вы удивительная женщина, Олена Михайловна.

- Обыкновенная.

- Но он же оказался...

- Большинство мужчин такие...

- Стецишин обидел вас?

- Роман - воспитанный человек, даже чрезмерно воспитанный.

Наконец-то Шугалий понял ее.

- Вы ненавидите его?

- Просто он перестал для меня существовать.

- Почему?

- Многое можно простить, но не подлость!..

- Олена Михайловна, - попросил капитан, - расскажите, что тут произошло. Почему вы не хотите быть откровенной со мной?

- Олекса... - заговорила она тихо. - Тут речь шла об Олексе, а вся моя жизнь в нем.

- Неужели Олекса где-то оступился?

- Вы же видели его... - покачала она укоризненно головой. - Он не может оступиться.

- Так что же останавливает вас?

- Не хотела, чтобы подлость коснулась его. Бывает же, пойдет молва, и человек, сам не подозревая об этом, ходит запятнанный.

- Даю вам слово!..

- Что ж! Только договоримся - не травмируйте Олексу. Он о чем-то догадывается, и таиться от него вряд ли следует, но зачем выворачивать всю эту грязь? - Олена Михайловна перевернула снимок изображением вниз. Роман написал нам заблаговременно, что приедет в Озерск...

Андрий Михайлович смотрел на сестру с сочувствием. Он понимал ее и жалел: знал, что произойдет сейчас, через несколько минут или полчаса, что сегодняшний день будет не самым светлым в ее жизни, а он любил Олюсю, и даже мысль о том, что кто-то может причинить ей боль, была нестерпима для него.

Зачем им это свидание? Зачем Роману ехать сюда?

Он давно забыл об Олюсе и никогда не вспоминает ее, - кто же в пожилом возрасте серьезно относится к юношеским увлечениям?

А изнервничавшаяся и возбужденная ожиданием Олюся надела свое лучшее платье, сделала новую прическу и, пробегая мимо зеркала в прихожей, встревоженно оглядывала себя. А он ничем не мог помочь ей.

Что ж, этот день им надо пережить...

Андрий Михайлович поставил на стол бутылки с водкой, коньяком и вином. Кажется, все есть. Даже полное блюдце красной икры, - пришлось звонить Олексе, он достал во львовском ресторане и передал со знакомыми. А рыбы Олена наготовила вдоволь: заливная, фаршированная, жареная. И копченый угорь. Улыбнулся: тут на взвод голодных солдат, а Олена тащит еще холодец и маринованные грибы.

Заурчал мотор на улице, и белая "Волга" остановилась возле дома. Андрий Михайлович увидел, как у сестры задрожали руки, пристроила блюдо с холодцом на край стола и оперлась о спинку стула. Андрий Михайлович мягко и нежно обнял ее за плечи, краем глаза следя, как вылезал из "Волги" мужчина в сером костюме и желтых туфлях. Осторожно подтолкнул сестру к двери, и она ушла, сложив руки на груди и глядя неподвижным взглядом прямо перед собой: вероятно, ничего не видела и не слышала.