- Конечно, какие уж тут секреты! - согласился Стецишин. - Секреты от других, а мы - свои люди.

Олена Михайловна увидела, как он сверкнул глазами и нервно потер руки под столом. Перевела взгляд на брата. Тот вынимал кости из рыбы, но, увидев, как заволновался Роман, тоже положил вилку и выжидательно откинулся на спинку стула.

В комнате воцарилась тишина. Олена Михайловна вдруг почувствовала, что может произойти что-то неприятное, а она не хотела этого, ей было неудобно оттого, что этот совершенно чужой и непонятный мужчина в роговых очках почему-то назывался Романом и когда-то она любила его. Точнее, она и сейчас любила его, но не сегодняшнего, а того, давнишнего юношу с зелеными глазами. Никак не могла установить связь между тем Романом и этим человеком, который украдкой потирал под скатертью вспотевшие ладони.

Внезапно подумала, что он мог бы быть ее мужем и у нее были бы дети от него, и эта мысль ужаснула ее: да, этот совсем чужой человек со слезящимися глазами приходил бы к ней ночью и прикасался бы к ней, целовал и требовал от нее ласк. Но это было немыслимо, так немыслимо, что Олена Михайловна вдруг тихо рассмеялась, и этот смех прозвучал странно.

Стецишин с удивлением посмотрел на Олену Михайловну, а она махнула рукой и продолжала смеяться, теперь ей было удивительно легко, потому что смех снял внутреннее напряжение последних дней и окончательно исцелил ее: теперь она могла смотреть на Романа как на первого попавшегося прохожего на улице:

с любопытством и вопросительно, даже иронически, ибо что же, кроме иронии, может вызвать мужская надутость и самодовольство?

Олена Михайловна перестала смеяться так же внезапно, как и начала.

- Мы тебя внимательно слушаем, Роман, - сказала она с облегчением. Какое у тебя дело?

Стецишин снял очки, повертел их, держа за дужку.

- Мне, собственно, не хотелось бы выглядеть невеждой, - начал он в раздумье, - возможно, вы тут ориентируетесь лучше меня, но у меня поручение от нашей организации - проинструктировать достойных бойцов старой гвардии. Точнее, подчеркнуть некоторые аспекты нынешнего положения и той тактики, которой мы должны придерживаться на современном этапе. Произнеся эту длинную и велеречивую тираду, он, очевидно, почувствовал то ли растерянность, то ли страх, что его не поняли, потому что надел очки, внимательно и холодно посмотрел на родственников.

Олена Михайловна заерзала на стуле, сиденье которого вдруг показалось ей неудобным и твердым.

- От какой же организации у тебя поручение к нам? - спросил Андрий Михайлович.

Олена Михайловна увидела, как брат нервно смял край накрахмаленной скатерти, оставив на ней складки, и поняла, что Андрий сейчас взорвется. Но Роман ничего не заметил или был настолько погружен в свои мысли, что вообще не мог ничего заметить. Он продолжал, поблескивая очками:

- Мы с тобой, Андрий, всегда высоко ставили национальное самосознание, и ты должен знать, что организация украинских националистов никогда не прекращала своего существования и своей борьбы. От ее имени я и говорю с тобой.

Олена Михайловна увидела, как запылали красными пятнами щеки Андрия. Но он ответил Роману сдержанно:

- Я никогда не принадлежал к вашей организации...

- Забыл, как мы с тобой ходили на собрания организации? Как ты аплодировал ораторам?

- Почему же, не забыл. Но сейчас стараюсь не вспоминать. Молодые были, глупые...

- Не такие уж и глупые, - усмехнулся Роман. - Ну хорошо, я понимаю, ты вынужден таиться, но мы как-никак братья... Со мной можешь быть откровенен.

- А я и не таюсь.

- Тогда должен понять меня.

- Тебе трудно разобраться...

- Никакой сложности. Весь мир понимает ситуацию...

- Весь мир? И ты приехал ко мне за поддержкой?

К маленькому человеку из маленького города.

- Через малое достигнем большого. И я надеюсь на тебя, Андрий, очень надеюсь.