«Ты пришел», – слова прозвучали так, словно были просто формой вежливости. Поэтому он ответил так же вежливо и ясно:

– Я пришел.

Не дожидаясь приглашения, Шэнн сел, точно так же скрестив ноги и оказавшись теперь на одном уровне с ними.

«Зачем ты пришел, путешествующий между звезд?» – этот вопрос, казалось, был совместным плодом усилий всех троих, а не индивидуальным вопросом.

– А зачем вы привели меня сюда… – тут Шэнн заколебался, стараясь найти вежливое обращение. Титулы, что приходили ему в голову, подошли бы для лиц их пола в других мирах, но здесь они совершенно не соответствовали этим жутковатым фигурам… о Мудрые? – наконец придумал он.

Немигающие желтые глаза не выражали никаких чувств; никаких чувств не выражали и их нечеловеческие лица.

«Ты самец».

– Да, я самец, – согласился юноша, не понимая, что этот факт может иметь общего с дипломатическими переговорами или с его опытом в прошлом.

«Где же тогда твоя направляющая‑мысли?» Шэнн не понял, что означает это выражение, и задумался.

– Я сам себе направляющий‑мысли, – ответил он наконец со всей уверенностью, на какую был способен.

Шэнн снова встретился с желто‑зеленым взглядом, но на этот раз почувствовал изменение. Часть их самодовольства испарилась, его ответ оказался камнем, брошенным в тихую заводь, и круги по воде возмутили зеркальную гладкую поверхность.

«Рожденный‑меж‑звезд говорит правду!» – это добавила обитательница Колдуна, с которой он впервые встретился на острове.

«Кажется, это так», – сдержанное согласие. Шзни понял, что ему позволили «подслушать» это.

«И кажется, о Читающие‑по‑иглам, – заговорила средняя за столом, – что не все живущие следуют нашим обычаям жизни. Но это возможно. Самец, думающий за себя… без направляющей‑мысли; возможно, он даже видит сны! Или может понять скрытую в них истину! Странный, должно быть, его народ. Об этом деле, о Разделяющие‑мысли, мы должны говорить со Старейшими».

Впервые одна из сидевших за столом пошевелила головой, ее взгляд сместился с Шэнна на черепа в стенах, скользнул и замер на одном из них.

Шэнн был готов к любому чуду и не удивился, когда костяной обитатель ниши выскользнул оттуда и уверенно проплыл по воздуху, чтобы приземлиться в правом углу стола. Когда он опустился на стол и застыл, желтые глаза посмотрели на другую нишу, и в этот раз из ниши почти у самого пола выплыл потемневший от времени череп, скользнувший к левому углу стола.

По странному хранилищу промелькнула еще одна тень, и последний череп лег на середину стола, между первыми двумя. Младшая из здешних обитательниц поднялась с коврика и принесла чашу из зеленого кристалла. Одна из старших взяла чашу обеими руками, качнула ею в сторону каждого из трех черепов, а потом посмотрела на землянина, подняв чашу на уровень глаз.

«Мы метнем иглы, самец‑который‑думает‑без‑ведущего. Может быть, тогда мы увидим, чего стоят твои сны – станут ли они силой, послушной тебе, или сомнут тебя за твое безрассудство».

Ее руки покачали чашу из стороны в сторону, и та ответила тихим шорохом изнутри, как будто содержимое чаши перекатывалось по дну. Затем одна из ее товарок потянулась к чаше и легонько стукнула снизу по дну.