Он откидывается назад, взгляд по-прежнему пылает.

— Это было моё решение, и я принял бы его снова.

Он смотрит на маску в своей руке.

— Кроме того, мне это не в новинку. Наши отношения в лучшем случае были неровными. Он по-прежнему отвечает на мои молитвы. Этого достаточно.

Я киваю, пытаюсь улыбнуться. Он тоже, но быстро становится серьёзным.

— Однажды ты сказал мне, что не кровь делает человека. Что наша душа всегда принадлежит нам.

Я киваю. Когда-то я говорил ему что-то похожее. Кажется, давным-давно.

— Помни об этом, - говорит он.

Он встаёт, хлопает меня по плечу и желает хорошего сна.

— Кейл, - говорю я, признание готово сорваться с языка.

Он смотрит на меня встревоженными жёлтыми глазами. Я не вижу в них осуждения.

— Существа Саккорса...

Он кивает, ждёт.

— Их зовут кринтами. Они — рабы Шадовар.

Я колеблюсь. Он предлагает продолжать.

— Я... кажется, я делал вещи со многими из них, Кейл. Вскрывал их разумы, пока был... с Источником. Ривален Тантул заставил меня. Это причиняло им боль, изменяло их. Но...

Он опускается на колени, смотрит прямо на меня.

— Но?

Я трясу головой. Изверг смеётся надо мной. Я хочу сказать Эревису, что мне приносило удовольствие изменять кринтов, упражнять на них собственную волю, но если я признаюсь, то знаю, что он больше не будет смотреть на меня так.

— Ничего, - говорю я. - Это всё.

Он понимает, что я лгу, но не настаивает. Может быть, не хочет знать. В конце концов, признания изменяют и тех, кто признаётся, и тех, кто их выслушивает.

Я закрываю глаза и возвращаюсь в свой разум, к своей битве.

Я призрак, преследующий сам себя.

***

На протяжении двух дней они всегда просыпались и засыпали в темноте. План Тени никогда не видел рассвета. Тьма была вечной.

Сила заполняла разум Кейла. Несмотря на противоречащие обещания богу и дьяволу, повелитель теней продолжал отзываться на его молитвы. Кейл не понимал этого, не до конца, но ему было и незачем.

Проснувшись, Ривен каждый раз садился, кашлял, сплёвывал и зажигал трубку. В тёмное небо поднимался тёмный дым. Магадон постоянно сидел поодаль, без доспехов, без своего заплечного мешка со снаряжением, с одним лишь кинжалом. Кейлу он казался потерянным. Эревис полон был решимости помочь тифлингу вернуть себя.

В эти дни Кейл использовал малый вызов, чтобы доставать еду и воду, в основном тушёное мясо в котелках из хлеба. Трое мужчин ели, курили, беседовали, брились, проверяли экипировку и оружие, убивали время. Часы тянулись медленно, но Кейл видел, что к Магадону возвращаются силы. Тифлинг ел все больше и больше, и Кейл рад был это видеть.

— Я готов, - сказал им Магадон на вторую ночь.

Кейл с Ривеном кивнули.

— Значит, завтра, - сказал Кейл.

На следующее утро они завтракали в молчании. После завтрака принялись готовиться к предстоящему.

Кейл взял свою маску и достал Клинок Пряжи. Сумрак ленивыми полосами сочился с лезвия. Ривен проверил застёжки доспеха, проверил баланс обоих сабель. Магадон сунул за пояс кинжал, который Ривен дал ему в Кании.

— Магз, можешь связать нас? - осторожно спросил Эревис. - Если это... сделает тебе хуже, то не надо.

Ривен вопросительно взглянул на него, но Кейл не обратил внимания убийцу.

Магадон покачал головой.

— Хуже это не сделает, только напомнит мне, как всё плохо.

Маг разума посмотрел на Ривена, на Кейла, и Эревис ощутил покалывание под черепом.

Мы связаны, сказал Магадон. Он поднял ладонь, и над ней возник светящийся шар. Шар вспыхнул, вытянулся, принял форму клинка.

Ривен тихонько присвистнул и хмыкнул.