Не дурманящая дудка, подавно не Свистелка, но тоже сам по себе боевой Звук..

Бусый уже слышал этот визг. Когда Горный Кузнец показывал ему, как Мавут карал смертью деревню Сыновей Леса. Боевой клич Владыки и тогда обдал его жутью, но мальчишка и представить не мог, насколько страшнее он наяву.

Особенно если услышать его на горной тропе у себя за спиной…

— И-й-а-а-а-ххха-а-а-р-р-р-ха-а-а-а! — подхватило крик предводителя множество глоток Им почти сразу отозвались боевые Свирели. Они пели вроде негромко и вместе с тем — оглушающе. Они острыми ножами втыкались в нутро, и оттуда разбегались морозные токи, лишавшие силы руки и ноги. Перед глазами всё плыло, Звуки настигали, норовя сбросить с седла, лишить ощущения верха и низа.

Пока беглецам ещё удавалось сопротивляться, но Звуки становились всё нестерпимее, всё сильнее. Их настигали.

Лошадям Мавутичей визг и колдовские Звуки, должно быть, только придавали сил, зато вороной конь Изверга и каурая кобыла под Бусым храпели, спотыкались, вскидывались на дыбы. Они едва слушались узды и метались, ища спасения от страшных Звуков. Скоро они закричат от беспомощности и ужаса и понесут, не выбирая дороги, пока не поубивают и седоков, и себя.

Однорукий повернул к Бусому сведённое судорогой лицо. Прохрипел натужно:

— Бросаем лошадей, малыш! Дальше пешком… Да не бойся, уйдём!

Бусый ответил:

— А я и не боюсь.

Голос прозвучал так же отчаянно-хрипло, как у Изверга. Казалось, самый воздух был полон острых жгучих колючек, и они рвали горло, не позволяя дышать.

Как бы то ни было, он и в самом деле не боялся… Страхи кончились. Ну чем, спрашивается, ещё мог напугать его Мавут? Смертью?.. Да нет, скорее уж тем, что живого возьмёт в плен. Так во власти Бусого было не сдаться ему. Уйти на Остров Жизни, туда, где никакому Мавуту, хоть тресни он, его уже не достать…

Кое-как спешившись, два венна, бывший и полукровка, ринулись вверх по склону, стремясь выбраться из ущелья. Пока оно не стало для них западнёй. Сперва — сквозь кусты в мелком бисере душистых белых цветов, потом по крутому каменному откосу, грозившему обвалом… между угловатыми глыбами… И наконец — по отвесной скальной стене, где не было совсем никакого укрытия. Только бьющее в упор солнце, от которого камень под руками казался вынутым из печи.

«Так вот какая ты, Осыпь. Вот какой ты мне предстала…»

Бусый даже задрал голову — не видать ли там, впереди, зелёной травки вечных лугов. Думал ли он ещё вчера, когда Зорегляд с Ярострелом вели его показывать Журавлиные Мхи…

Лошадиный топот и визг конных Мавутичей, вырвавшихся из-за поворота, приблизился вплотную и стал совсем нестерпимым. Бусый сморщился, подтянулся, нашёл опору для одной ноги и поднялся ещё на пол-локтя.

«Эх, пращур Белка, сюда бы твою рыжую шубку и цепкие коготки, твоё умение прятаться в самом малом дупле, за лоскутом сосновой коры…» — Не успеем, — сказал Изверг. Ему с его крючком вместо правой кисти приходилось совсем тяжело, Бусый протянул руку помочь, но Изверг лишь покачал головой. — Достанут… Стрелами… — Перевёл дух и добавил: — Не держи зла… Волк.

Бусый хотел ответить таким же словом прощания, но, пока соображал, каким именем назвать своего неожиданного товарища, что-то вспыхнуло перед умственным оком. Да так, что искры посыпались.

«Волк?..»

К жутким Звукам, грозившим смахнуть беглецов со стены, добавился конский топот. Значит, не долго осталось ждать и стрельного посвиста. А какими стрельцами были Мавутичи, Бусый очень хорошо знал. Успел насмотреться.

«Ну да, Волк. Когда нас загоняют в угол, мы не падаем на брюхо, мы убиваем. А ещё мы…»

Он повернул к Извергу перекошенное лицо и заорал:

— Подержи меня!.