— Вы — первая… — я пальцем показал на нее.

— Хорошо, хорошо… — обреченно вздохнула ирландка. — Я Морана Батлер, признанная внебрачная дочь Джона Батлера, восемнадцатого графа Ормонда. Маклафлин — фамилия матери. Мне претила великосветская жизнь, я сбежала из Британии в Америку и пошла своей дорогой.

— А все это… — я обвел взглядом комнату. — Слишком разительное отличие между этой роскошью и вашим повседневным обликом.

Ирландка пожала плечиками.

— Меня искали. Мать после смерти завещала оставила мне большое наследство. Отец спустил все свое состояние и вдруг воспылал ко мне любовью в надежде прикарманить денежки матери. Я вынуждена была скрываться. Поэтому и сменила облик. Но, увы… — Моран состроила жалобную гримасску. — Мне нравится выдавать себя за простушку, но я привыкла к жизни в определенных условиях и свила себе гнездышко по вкусу.

Я едва удержался от улыбнулся. Слишком история Моран была похожа на историю Пруденс, моей второй мамочки. К слову, тоже ирландки.

Мисс Маклафлин отпила виски и внимательно на меня посмотрела.

— А вы, Бенджамин? Какова ваша история? Я уверена, доктор Бенджамин Белофф — это не единственная ваша личина.

Я вздохнул. Ну и что делать? Девчонка не дурочка, сразу распознает ложь.

— Я знаю, кто вы, — вдруг застенчиво сообщила ирландка.

— И кто же? — я насторожился.

— Вы… — Моран сорвалась с кушетки и ринулась к большому комоду. — Вот… — она вытащила из нижнего ящика массивный томик в кожаном переплете и раскрыв его, достала бережно обернутый в пергаментную бумагу небольшой квадратик. — Вы… вы Бенджамин Вайт!!! Я это поняла, когда вчера вечером вас увидела.

Квадратик при ближайшем рассмотрении оказался карандашным рисунком на блокнотном листочке. И этот рисунок… был мастерским, удивительно точным, портретом моего отца.

Что меня очень сильно удивило. После бати не осталось ни одного его изображения, потому что он дико не любил фотографироваться. И тем более, сильно сомневаюсь, что он позировал какому-то художнику. Тогда откуда этот рисунок?

— Я стащила этот рисунок у Рональда Пирса, преподавателя на курсах медицинских сестер… — покраснев, призналась Моран. — Он тайком зарисовал «Дока» Вайта, когда тот читал лекцию в Хелене военным врачам и в разговоре с коллегой похвастался этим. Я услышала… и стащила. Бенджамин, признайтесь, вы же Бенджамин Вайт? Правда? Вы просто его копия, не отпирайтесь…

— Нет, я не Бенджамин Вайт… — я мотнул головой. — То есть, я Бенджамин Вайт, но не тот Вайт. Сами посудите, мне тогда сейчас должно быть восемьдесят с хвостиком лет. Отец очень медленно старел, но не до такой же степени…

— Вы его сын!!! — ахнула Моран и закрыла ладошкой рот.

— Черт… — Я понял, что проговорился и зло чертыхнулся.

— Я никому! Да пусть меня четвертуют!!! — торжественно пообещала ирландка. — А ваша собака? Как зовут вашего пса?! — Моран сорвалась места и обняла волкодава. — Он такая прелесть. Неужели… неужели, как знаменитого кота вашего отца?

— Да, Мусичка, то есть, Месье… — мрачно признался я. — У меня аллергия на котов…

— Святой Финиан! — Моран так сжала в своих объятьях Мусия, что тот даже хрюкнул от неожиданности. — Бен! Простите, мистер Вайт, а чем вы занимаетесь во второй своей ипостаси? Борец за справедливость? Тайный мститель?

«Кто я? Я — самогонщик… — хмыкнул я про себя.