— Говорят, вы держите любовницу по имени Сабина Каденца. Что же, променяли ее на рабыню? — осведомилась Бьянка, не пытаясь скрыть презрение.

Ровере услышал осуждение и ответил легкой пощечиной.

— Осторожнее, дорогая. Не надейся, что откажусь от женщины, которая обеспечивает мне престиж в обществе. На тебе я женился, чтобы придать репутации новый блеск, но аппетиты мои велики и разнообразны. И удовлетворять их необходимо за плотно закрытой дверью. Нудара чрезвычайно усердна в исполнении своих обязанностей. — Ровере усмехнулся. — Ложись к ней в постель, Бьянка, а я схожу за вином и присоединюсь к вам.

— Она хочет ослушаться, повелитель, — пропела Нудара тягучим голосом. — Разве не желаешь возлечь со мной, красавица? Доставлю тебе такое же удовольствие, какое доставляю своему хозяину. Надо только выяснить, что тебе нравится. — Слова звучали сладко, однако за томным бормотанием чувствовалось ядовитое жало.

Прежде чем Бьянка успела подумать, что ответить этому странному существу, в воздухе засвистел кнут, и обнаженную спину обожгла боль.

— Немедленно ложись! — рявкнул Ровере и с силой толкнул ее к кровати.

Она не устояла на ногах и беспомощно упала.

Нудара захихикала и втащила ее в постель.

— Позвольте пососать ее грудь, повелитель, — обратилась она к хозяину.

— Ах, до чего же ты жадная. — Ровере грязно рассмеялся. — Да! Да! Ублажи себя, ведь скоро будешь ублажать меня!

— Нет! — закричала Бьянка. Оттолкнула мерзкую женщину и попыталась сесть.

Нудара обиженно надула губы.

— Придется ее привязать, повелитель, иначе она не захочет со мной играть. Неужели позволите новой жене ослушаться?

Себастиано подошел к кровати с большим кубком вина в руках. Сделал несколько долгих глотков, поставил кубок на стол и забрался в постель третьим.

— Она наивна и неопытна, Нудара. Придется ее терпеливо учить. — Он удобно устроился и сел, откинувшись на подушки. Расставил ноги, велел Бьянке сесть спиной к себе и сжал ладонями белоснежную полную грудь.

— Делай все, что тебе говорят, иначе снова будешь наказана. Сначала отхлестаю кнутом — до тех пор, пока не потеряешь способность сидеть, а если и это не поможет, то пущу в дело кожаную плетку, от которой остаются кровавые рубцы. Поверь, будет очень-очень больно и некрасиво. — Он безжалостно ущипнул жену за сосок.

Бьянка вздрогнула и поморщилась.

— Понимаешь, дорогая? Все очень просто: слушайся, а не то побью, — прошептал муж на ухо. — Чувствуешь, как твоя попа согревает мой член? — Он поцеловал ее в плечо и повернулся к Нударе.

— Оближи ее и подготовь для меня. Сила прибывает с каждой секундой. Раздвинь ноги, Бьянка. — Он принялся жестко тереть пальцами соски.

Бьянка со стыдом почувствовала, что боится. Никогда не считала себя трусихой, а сейчас поверила обещанию наказать, причем больно. Нет, только не это. Она послушно раздвинула ноги и с ужасом увидела, что Нудара, как змея, ползет в развилку. Это было ужасно. Язык бесстыдно проник в интимные складки, и Бьянка не смогла сдержать возмущенного возгласа.

Муж снова принялся нашептывать на ухо.

— Мне известно, как искусен ее язык. Он ласкает нежную кожу, а острый кончик дразнит бутон любви и разжигает страсть. Как только начнешь истекать соком, я окажусь рядом, проникну в сладкую глубину и не отстану, пока не закричишь от блаженства. Подаришь свое наслаждение мне, дорогая, хочешь того или нет. Не посмеешь ничего утаить. Отказа я не потерплю!

И все же Бьянка отказала. Сок действительно потек — язык Нудары сделал свое дело, — но она лежала в объятиях мужа холодной, как лед, и не чувствовала ничего, кроме отвращения.