— А на каком языке тебя допрашивали? — полюбопытствовал Стефан.

— По-разному. Со мной Арнольд был, так он по-английскому здорово шпрехает, а я как придется. Обоих нас трясли, совсем озверели, с самого утра, а потом еще раз.

— И о чем спрашивали?

— О ерунде всякой. Играет ли она в теннис, а откуда мне знать? Арнольд тоже без понятия. Вот о висюльке, это да, тут я поклясться могу.

— А откуда ты про нее все узнал?

— А как же! Когда я с ними к забегаловке для туристов поехал, в пути заметил две такие висюльки у нее на браслете были. Как раз перед самым моим носом руку держала, ну, я и присмотрелся. На одной такое W было с выкрутасами, а на другой J. Не иначе как от имен ихних. Ну, точно от имен. W она у омута потеряла, а J осталось на браслете, вы все видели. А если бы она попыталась сверху его вытащить, то в воду бы ухнула, по-другому никак. Там водолазов веревками вытягивали, сам человек ни за что не вылезет. А еще я случайно видел, как она дурака валяла, у самого озера из машины вышла и на все камни, что по берегу раскиданы, садилась и руками вокруг щупала. Может, надеялась, что не у омута потеряла, а еще где? А десерта нет, что ли?

Все молча уставились на Мариана. Мажена посмотрела на каждого из нас по очереди, встала, принесла из холодильника остатки фруктового салата с остатками взбитых сливок. И торжественно вручила Мариану.

— На, заслужил. Больше не получишь, потому как больше нет.

Мариан слегка удивился, но в нюансы своих заслуг предпочел не вникать. Старательно облизав ложку, которой орудовал, расправляясь с соусом и гарниром, он для большей антисептичности вытер ее бумажной салфеткой и принялся уничтожать десерт.

— А ведь шла речь о собаке, что камни обнюхает и на преступника выведет, — буркнула себе под нос Алиция.

— Так она же тогда к себе уходила!

— Могла подслушивать…

— А еще вроде как ее психбольная видела, — продолжал Мариан, явно подобревший от сытости и примиренный с действительностью. — Зять говорил, что она все время как бы что-то под нос бормотала. Зятю тоже не понятно, но подозрительно. Зять врачу сообщил, другие, наверное, тоже в этом духе выступили, а потом доктор из нее вытянул. Выходит, видела больная, как Юлия Буцкому по башке саданула, только нескладно у нее выходит, все больше говорит обрывками, и полной ясности нет.

— Вот теперь и понятно, откуда они все знают, — вздохнула с облегчением Мажена.

— Ну, тогда Арнольд и признался, — тянул свое повествование Мариан, подкрепленный десертом. — Чуть было сам ему не вмазал, уже за ним гнался, так его зло разбирало. Его деду Буцкий здорово нагадил, а после деда, если что, Арнольд ему наследует. Ну, из-за Бригиды тоже, говорит, в глазах темно. Под ложечкой засосало, вот и помчался за ним, но опоздал. Мелькнул кто-то на берегу. Ну, он тогда притормозил и сразу назад рванул Арне морду чистить. А сетки не брал. Она у Буцкой была. И мои брюки тоже.

Прикончив салат, обжора занялся сливками к кофе.

— Она мне с самого начала не понравилась, — подвела итог Эльжбета после недолгого молчания и переваривания полученной информации. — Что-то в ней неестественное было, только сразу не поймешь, что. Ромео мешался под ногами, слишком его много было.

— А она вообще где? — заволновался Мариан. — Вдруг опять стоит и подслушивает!

— Можешь не беспокоиться, — утешила его Магда. — Сбежала.

— Как сбежала?

— Обыкновенно. Ее же никто не держал. Села в Гедсере на паром и отчалила в Варнемюнде.